Землю встряхнуло ещё раз, коридор тоже начал обсыпаться. В глаза
сыпануло пылью, но я упрямо мчался вперёд — вдалеке уже брезжил
слабый свет. Минута, другая — и я вижу деревянную лестницу. За
спиной грохотал обвал, пока я взбирался наверх.
БАХ!
В последний момент наша компания выбралась в знакомый дом — не
так давно мы здесь обедали. Пыль взметнулась до потолка, гул из
подземного коридора на секунду меня оглушил. Закричали люди, кто-то
швырнул в меня тарелку. Я оттолкнул визжащую бабу и вывалился на
улицу. Да чтоб вас черти в аду на вилы посадили! Мы очутились в
самом центре деревни! На главной площади, под завязку забитой
людьми.
Повисла тишина. Деревенщины один за одним поворачивались в мою
сторону.
— Привет, — я мило улыбнулся и положил Луглио и Асела на
крыльцо, прямо рядом с… Квиннелем. Ого, начальника охраны вынесли
на улицу, чтобы из него сделать шашлык?
Деревенщины моё приветствие не оценили. Они нахлынули на меня
единой волной, за их спинами материализовались Спутники. Я решил
воспользоваться элементом неожиданности — изо всех сил оттолкнулся
и врезался во врагов. Людей раскидало в стороны, я буквально
проделал в толпе борозду. Но деревенщины не собирались вступать в
бой напрямую — они отступили и послали в атаку Спутников.
Я отстранённо смотрел, как на меня надвигаются уродливые твари:
животные, насекомые, человекоподобные монстры — и понимал, что всё.
Финита ля комедия. Но когда полукреветка-полуобезьяна протянула ко
мне свои лапы, я внезапно вспомнил битву с маньяком-Пульсаром и то,
как завизжал в ужасе его Спутник, Ящер, когда дотронулся до моих
цепей. Цепи ограничивают мою магию, но точно так же они действуют и
на чужих Спутников, словно высасывая из них энергию и убивая.
Ну что же, ещё повоюем.
Я крутанулся вокруг своей оси, словно смерч, и цепи рассекли
пополам всех Спутников, до которых дотронулись. Многие деревенщины
закричали от боли, на землю фонтаном полилась кровь. Толпа
отпрянула, и я, закричав как сумасшедший, ринулся в атаку. Свистели
цепи, верещали Спутники, стонали люди. Я прокладывал дорогу к
выходу, но даже не мог обернуться — посмотреть, идут ли за мной мои
товарищи.
Деревенщины сперва испугались, но потом снова попёрли вперёд. В
их глазах горело слепое бешенство, белки стали красными от
полопавшихся капилляров. У них словно исчез инстинкт
самосохранения. Я уже не справлялся — до ворот, через которые мы
сюда зашли, ещё полдеревни топать. Не выдержу.