Два арестанта сразу подали признаки жизни; они разводили руками, сучили ногами и стонали от боли. А конвоир с третьим арестантом не подавали ни каких признаков жизни, мало того судорога уже начала сводить мышцы их тел.
– Скончались, – сняв суконный картуз с головы, – глухо сказал приказчик Лизунов. – Следствие надо вести: почему надпиленное дерево оказалось не сваленным?
Здесь он обратил внимание на то, как ему пальцем маячил Сундуков.
– Мёртвых и раненых положить пока в тени дерева до особого распоряжения, – распорядился приказчик, подходя к Онуфрию.
– Что у тебя?
– Михалыч, а кто вчера отдал указание пилить бревна кержакам для мостика через речку? Вот мы и начали пилить, а ты другой сразу отдал приказ: погодить с заготовкой брёвен, – речка от дождей вспухла: валите дальше лес по дороге, за речкой. Вот мы и сделали там небольшой задел.
– Меня обвиняешь?
– Нет. Просто случай вышел такой…
– Ничего себе случай: дерево – то было почти полностью спилено: дунуть – оно упадёт…
– Вот ветер и дунул.
– Не получится: надо здесь усмотреть умысел и кого-то наказать за это. Майор Кичигин спуску не даст, – проведёт расследование. Надо срочно найти виновного и допросить его до приезда начальства.
– Возьми из татар или башкир.
– Галдёж будет большой у них.
– Кержаков потереби…
– С этими вообще лучше не связываться: бросят работу, а кто мосты наводить через речки будет, – нет мастеров. Давай твоего!
– Бери кашевара – Огрызка. Ну, рыжего… Может сознается?…
– У нас все и во всём признаются.
– Его денежку мне выплатишь сполна.
– А нет: мне половину его заработка.
– Михалыч, имей совесть: он находится в моей ватаге. В лучшем случае тебе перепадёт пятая часть, и то если ватажники не потребуют равной доли на себя.
– Я деньги выдам тебе, за вычетом трети кашевара, а дальше уже тебе решать вопрос с ватажниками. Хорошо!?
– Ладно.
Через некоторое время, ещё до обеда, к шалашу ватажников атамана Сундукова подошли два конвоира и увели кашевара Дмитрия с собой. Раненых арестантов на подводе отправили в Кунгур, а вечером этого дня возле дороги вырыли две могилы: в первой похоронили конвоира, во второй – арестанта с рыжим мужичком по кличке Огрызок. На могиле конвоира был установлен восьмиконечный крест. Через четыре дня в лагерь строителей дороги приехали два военных чина из Кунгура; они долго о чем – то беседовали с приказчиком Лизуновым, бродили вблизи места трагедии, а к вечеру, на подводе, уехали обратно в уездное село.