– Что ж их две было что ли? Вот охальник. И поделом ему.
– Да ты до конца дослушай, – огрызнулся Куракин. – Я в первый день с тобой в ихнюю квартиру зашел и бирку обнаружил из морга, а на ней инициалы, фамилия и год рождения покойной жены Воропаева. Просто какой-то кроссворд. Я в морг сунулся. А сторож мне заявил, что у него халат начальника, то пропал ночью, то вдруг опять появился на прежнем месте. Но он был в эту ночь под мухой. Мало ли что ему с пьяну померещится. И дверь он обнаружил под утро открытой. А когда я его попросил показать мне труп Воропаевой, тот с трудом его отыскал по крашенным ногтям на ногах, потому что бирка отсутствовала.
Бабка на минуту раскрыла рот, застыла как изваяние, и, вдруг, начала тараторить:
– Так жена Воропаева, дай Бог памяти, лет 15 – 20 назад, два раза приходила домой из морга. Первый раз в полночь совсем голая приперлась. Я сама этому свидетель, – дворничиха перекрестилась. – А второй раз, днем в белом халате заявилась. У санитаров, наверно, позаимствовала. Сердечный порок у нее какой-то особенный. То, вроде, уже как будто помрет, а потом, на тебе, опять с того света возвращается.
Куракин недоуменно посмотрел на бабку, уставился в нее, размышляя про себя, не сочиняет ли она? После этого дед взглянул на Кирсанова, схватил его за рукав и на весь магазин закричал:
– Ты за сколько бутылок заплатил?
– За две.
– Бери пять. Летим к Ловчинову. Расскажем ему быль о ночном воскресении…
«Святой день»6
(криминальный рассказ)
Игорь Фатхуллин
Сергей Распопов
Начавшийся еще с вечера моросящий дождь к ночи превратился в настоящий ливень. Артем Петрович тяжело заворочался на диване. Все тело ломило, хоть кричи «караул»!
«Должно быть к непогоде», – подумал он.
Особенно жгучая боль донимала его в правой отсутствующей ступне.
«Вот ведь жизнь окаянная, – выругался Михеев про себя, – двадцать лет прошло, как ее оттяпали в районной больнице, нашли эскулапы какую-то опухоль, вот и отняли. Бесплатная медицина ничего, кроме как отрезать кусок отмершего тела, предложить не могла. А ступня все болит, спасу нет. Даже пальцами как будто могу шевелить, чувствую каждый нервный узел на ней. Успокойся, – оборвал Михеев себя. – Это всего – навсего только мое воображение. Моя больная фантазия и дьявольская промозглая погода».