Адам снова начал улыбаться.
– Так вот чего ты добивался! – воскликнул Первый. – Но стоило ли оно того? – сделав паузу, задумчиво добавил он.
– Конечно, стоило, папаша! – весело отвечал Тридцать Третий. – Каждая новая встреча с ней стоит гораздо большего, нежели просто разбитая физиономия. – с этими словами тон его стал заметно серьезней.
– С ней? – с интересом спросил Первый.
– Да, она просто чудо, правда, практически не разговаривает со мной. Им вроде как нельзя или что-то типа того.
– То есть ты хочешь сказать, что каждый раз, каждый день попадаешь туда ради встречи с ней? – не скрывая удивления, спросил Адам.
– Нет. Каждый день это было бы слишком подозрительно… – он опустил глаза в пол, словно оправдывался перед отцом за двойку в школе. – Через день… – робко добавил Тридцать Третий.
Адам рассмеялся.
– Ах, ну да. Это в корне меняет дело!
Засмеялся и шутник. За последние сутки кроме смерти, мрака, серого депрессивного настроения Первый не видел ничего. Потому эта прогулка и эта беседа с человеком, который ни по каким причинам не терял позитива, была крайне важной для Первого. Всю дорогу к медицинской палатке Тридцать Третий рассказывал о прекрасных каштановых локонах медсестрички, о ее голосе, о том, как она нежно делала ему перевязки, как она стеснительно пыталась не реагировать на шутки, как однажды она сделала ему запрещенный чай с медом и многое другое. Но главное, что всю дорогу Тридцать Третий повторял: «она – другая, она – наш друг…», «она отличается от этих серых безэмоциональных работников в серой и песочной форме», «халат не делает ее похожей на обезумевших от опытов над людьми профессоров, какими кишит Тэрра».
Шаг за шагом палатка становилась все ближе. Подойдя к ней, Адам понял, что она гораздо больших размеров, чем казалось издали. Кровь на лицах путников смешалась с потом и пылью. Они были похожи на двух шахтеров, работающих за полставки на добыче урановых руд. На входе в палатку стоял мрачный человек в черной форме.
– Стойте! – отрезал охранник. – По какой причине не выполняете работы?
Ошеломленный таким вопросом, Тридцать Третий не нашел ничего лучше, как ответить:
– Просто ваши гиены, не хотят, чтобы я работал, – показывая на свое деформированное от гематом лицо, слабым голосом говорил шутник.
– С тобой все ясно, а ты что здесь делаешь? – твердо спросил охранник, переведя взгляд на Первого. – …Первый… неужели такие еще есть? – домыслил он вслух.