Рою окопы вокруг себя, но меня накрывает мощная волна воспоминаний. До сих пор не могу полноценно все принять. Мне постоянно хочется рыдать во весь голос. Зарываюсь, как могу, но контраст счастья, которое искрилось ранее в моих руках, становится выжигающим лучом, относительно сегодня. Я вырыл кратер в голове и похоронил себя в нем. Ком в моем горле уже таких размеров, что вытеснил мозг. Он постоянно давит, жмет, сердце напряжено, бетонная плита привязана к грудной клетке, ноги набиты ватой.
Нет никакого смысла застегивать последнюю пуговицу на рубашке. И предпоследнюю. И все остальные тоже. Нет смысла её надевать, потому что нет смысла лежать, не двигаясь в постели, будучи одетым.
Где равновесие?
Я закрываю глаза и слышу сердце, которое бьется в унисон шуршаниям Дьявола в розетке.
Будильник воет ударами. Все люди из бумаги, на нитках нервов скользят по бульварам. Я и забыл, как выглядит центр города в такое раннее время. Я ощущал себя отдаленно от происходящего на улице, когда спокойные и смиренные ритмы в нашей машине наполняли салон необыкновенным умиротворением, а за стеклом мелькали сонные огни, замерзшие люди и все какое-то жесткое, сухое, отчаянно не любящее утро. Хотя, что может быть лучше утра? Шанс все исправить. Решения еще не приняты, а значит все возможно. В прошлый раз не сработало, но я даю возможность Жизни. Быть может, она потом даст мне ее в ответ, когда-нибудь потом. Я роюсь в себе, но не нахожу дна, где будут ответы. У меня нет опоры, чтобы встать и осмотреться, да и понять, что вообще нужно делать. Солнце огненным диском распиливало нить пробки на горизонте. «Доброе утро» сегодня не правда. Последняя крошкой удовольствия мне оставались разговоры с папой и мысль, что скоро все будет не так, как было все прошлые года. Рой красных ос на перекресте, желтых, зеленых и мы все ближе и ближе к высокому фактурному белому зданию, где он работает на четвертом этаже. Хотя бы чисто теоретически, я буду еще чувствовать себя сильным и уверенным? Наощупь крадусь в чаще офисов.
Мы подходим к лифту. Я держу в руках рюкзак. Папа смотрит на меня. Двери расступаются перед нами и, мы заходим. После толчка где-то снизу, мы поднимаемся наверх. Я этого не чувствую, но я это знаю. Все абсолютно противоположно тому, как я принимаю решения сейчас. И еще неизвестно верны ли они. Лифт же не ошибается. Наверно нужно стараться все делать по закоренелым устоям, чтобы все винтики и звездочки в механизме мира работали исправно. Прочем, если делать, все, как и раньше, то новых результатов не будет и, дикая тоска по маме не угаснет.