Входят.
Женя. Познакомтесь. Георгий. Рюмкин. Лейтенант.
Гончаров (жмет руку). Борис. Гончаров. Музыкант.
Тереза. Тереза. Шишкова. Санинструктор.
Женя. Не смущайтесь, Георгий. Они придуриваются. Этой мой отец, Петр Иванович. Управляющий трестом. Большой человек. Моя мама, Мария Романовна. Мой дядя, Мстислав Романович. Оба чудесные люди. Ну, и о чем вы тут говорили?
Мария Романовна уходит на кухню.
Тереза. О влиянии музыки на льдообразование в Антарктиде. Борис обнаружил здесь тайную связь.
Гончаров. А что думает по этому поводу Георгий?
Рюмкин. Я… не в курсе.
Женя. Я же сказала, они придуриваются, Георгий.
Рюмкин. Я понимаю. Я просто не в курсе того, как здесь шутят.
Гончаров. Ого. Я так посмотрю, посмотрю и осторожненько уйду в тень.
Тереза. А я не люблю быть в тени. Правда ведь, Петр Иванович, в тени холодно?
Толоконников. В тени холодно, Тереза, но безопасно. Да, вот всё хочу спросить и забываю: откуда у тебя это имя – Тереза?
Тереза. Дурной родительский вкус.
Толоконников. Нет, мне нравится. А то – Маша, Клава, Вера – скучно. Женщина – это праздник.
Гончаров. Интересно, Тереза, как тебя называет твой папа – Тери или Реза?
Тереза. Мой папа, к счастью, меня никак не называет.
Гончаров. Теперь мне надо с удивлением и участием спросить – почему?
Тереза. Мой отец – бич. А чтобы вам было понятнее, поясню, что не бич божий, а просто – бич. Бичи – это те же цыгане. Они ездят по Сибири без имущества, без прописки и пьют. Они уже не помнят ничего и им хорошо.
Толоконников. Хорошо?
Тереза. Хорошо. Мне кажется – хорошо. Ведь они абсолютно свободны. Отец всегда был под каблуком у мамы, и мне было лет четырнадцать, когда он взбунтовался. Он уехал без пальто, в нейлоновой курточке, зимой. И из Красноярска написал совершенно жуткое письмо. Я его прочла. Мне казалось, что я имела на это право. Он назвал маму смертестроительницей. А она детский врач. И еще он написал: «Я сбичуюсь вконец, но не вернусь к тебе, Анна». Стоит ли удивляться после такой фразы, что меня назвали Терезой?
Женя. Я пойду помогу маме, нам немного осталось.
Уходит.
Толоконников. Ну что, молодежь? Торжества задерживаются, может, по маленькой? А? Тереза? Борис?
Достает бутылку коньяка, рюмки.
Гончаров. Я не буду.
Толоконников. Ну вот, начинается. А вы, Георгий?
Рюмкин. Пожалуй.
Толоконников