– Тише ты! Сердечник. Еще инфаркт разобьет, – смеялся Валентин. – Повезло тебе. Неделю в санчасти, месяц – на курорте в госпитале и тю-тю в Союз. А я полгода пороги оббивал и там, и там.
– А письма? – вдруг спохватился Вадим, – писем не было?
– На новый адрес напишут, без «п/п» – «полевая почта».
«Господи! Сколько же это предстоит ждать письма, – думал растерянный Вадим. – А ее письма вернуться ей же с отметкой «Адресат выбыл».
Большущий транспортный «ИЛ-76» серой громадиной застыл в дальнем углу берлинского аэродрома Шенефельд. Сотни полторы вояк с разноцветными погонами, развалившись на бетоне под непривычно теплым декабрьским солнцем, наблюдали суету у раскрытого зева грузового отсека самолета. Там группа военных в непривычной форме и без знаков различия затаскивала в нутро транспортника и крепила какие-то ящики с военной маркировкой. Делали все сноровисто, быстро, без окриков и команд – отличительная черта профессионалов своего дела.
Наконец капитан с эмблемами военно-воздушных сил дал команду к погрузке. Мурашиными точками на фоне циклопического силуэта самолета потянулась солдатская братия в разверзшуюся пасть зева, как грешники в преисподнюю. Вадим с Валентином ступили на рифленную поверхность грузового отсека замыкающими. И сразу же мощные гидроцилиндры потащили тяжеленный люк, все сужая и сужая внешний мир в узкую щелочку, пока не отделили Германию, похоже, навсегда.
Турбины надрывно пропели реквием, и самолет плавно ушел в синь чужого неба, нащупывая для своих пассажиров, волею судеб и случаев согнанных в утробу «ИЛа», путь к их общему многонациональному дому, где у каждого был свой родной дом, в котором ждали, а кого-то, может, уже и нет.
– Люда! Красовская! – Тетя Маша выглянула из своей каморки, услышав веселый гомон впорхнувшей в вестибюль общежития стайки девчат. – Забери очередную депешу. И как он там время находит столько писать, не пойму.
– Наверное, ночью пишет, при свечке, – засмеялась Люда. – Думает обо мне, уснуть не может, вот и пишет.
– Ох, девка! Непростую ты ношу на себя взвалила – ждать парня с армии. Уже больше полгода прослужил, а письма пачками шлет. Ты хоть ему пишешь, не обижаешь?
– Ну, конечно, теть Маша! Ну, как же на такие письма не отвечать. – Щеки Люды покрылись румянцем. – Хотите почитать?