– Ты его любишь? – вдруг голос Андрея возвратил Люду с прошлого.
– Почему ты спрашиваешь? И зачем тебе это? – после долгой паузы ответила она вопросом на вопрос.
– Просто…, – он запнулся на мгновение, – просто хочу выяснить, есть ли шанс у меня.
– Шанс? – в голосе Люды послышалось удивление. – Шанс полюбить, или как?
– Шанс быть с тобой, – тихо ответил Андрей и попытался взять ее за руку.
Люда отстранилась и села на лавочку. Андрей присел рядом.
– Быть вместе без любви? – спросила она, глядя на мерцающие звезды.
– А разве она не может появиться? Потом.
– А вдруг не появиться, и что тогда? – Люда повернула к нему лицо, стараясь уловить взгляд Андрея. – Вот живем, живем, а она все не появляется, а еще хуже того – появляется на стороне, как тогда?
– У меня не появиться, – твердым голосом произнес Андрей. – На стороне не появиться, – уточнил поспешно.
– Ты говоришь так уверенно, будто умудрен большим опытом, – Люда старалась перевести разговор в шутливое русло. – А вот у меня никакого опыта нет, но и никаких экспериментов я не хочу, Андрей. В одном уверена – только любящие друг друга и осознающие, что это и есть настоящая любовь, благословенны быть вместе.
Она снова посмотрела на звезды долгим взглядом.
– Люблю ли я, – вдруг молвила без тени вопроса и замолчала.
Было холодно, но этот парень в военной форме не мог согреть ее пальцы. Это было бы гадко и пошло.
– Ладно, поздно уже. – Люда резко поднялась и направилась к калитке. Андрей остался сидеть, доставая сигарету.
Он уехал на следующий день. Прощаясь, сказал, что будет ждать, пока Люда не разберется в своей любви, настоящая ли она. Это прозвучало полушутливо, полусерьезно, ни к чему никого не обязывая. А Люда измаялась потом ночью от раздумий, но под утро, все-таки, уснула, как будто и вправду сумев расставить все точки над i.
Удивленная и обескураженная, даже слегка обиженная, странной ненастойчивостью Вадима в ту их майскую последнюю ночь, Люда лишь со временем поняла, что этот мальчик – совсем еще… мальчик в таких делах, как, впрочем, и она. И, слава богу, что обошлось без экспериментов, после которых одни разочарования, как рассказывали некоторые бывалые подруги. И она решила подарить Вадиму себя такой, какой он ее оставил, на два года уходя в то майское утро.
Это письмо от него было необычным. В нем была жестокая правда о том, что вряд ли стоит надеяться на отпуск, – ничего не сложилось, как задумывалось. «Глупый, глупый! Какой же ты глупый, солдатик мой! Разве мы в письмах не пережили бы два эти года? Уже даже меньше, чем полтора! Зачем были нужны эти метания?» Люда впервые по настоящему почувствовала, как тяжело иногда там было дорогому, родному человеку. Жалость, замешанная на любви, (непонятно, чего больше было в этой смеси) защемила в сердце, и, наверное, впервые ответ написала Люда на одном дыхании.