– Чего ты такой угрюмый? Вроде красивый парень, а букой сидишь.
– Уйди, – проворчал Порфирий, стараясь не смотреть на веснушки.
– Ну! Так-то ты благодаришь свою спасительницу!
– Я тебя ни о чём не просил!
– Врё-ёшь! Кто сидел на полу перед королём и плакал крокодилом? И смотрел на меня умоляющими глазами: «Спаси меня, прекрасная дева, такого дурака!» Ведь было же, да?
Порфирий снова уставился в окно. Она была права. И это его злило. Да, он был очень напуган. И… да, это надо было признать – он был ей должен и вёл себя совсем не по-джентльменски.
– Прости, – выдохнул он наконец. – Столько всего навалилось сразу. Представь… Ты засыпаешь дома на кровати, а приходишь в себя в тёмном замке, где тебя ставит на колени какой-то… псих… и говорит, что ты теперь его слуга. И ещё… что тебя убили… И как я должен был реагировать на это?
Рататоск посмотрела на него, потом улыбнулась, спрыгнула на пол и обняла его.
– Ты – милашка, – сказала она и села напротив.
За окном снова пошёл дождь. Порфирий не чувствовал холода, но всё равно поёжился.
Рататоск стала выжимать волосы. А потом захихикала. Она вспомнила, как нашла склеп Порфирия на кладбище.
Сначала, она услышала, что кто-то оттуда замычал. Она заглянула в окошко под крышей. Внутри всё ещё на коленках сидел Порфирий и бодал дверь. За ним на пьедестале лежал весьма неплохой гроб, отделанный красной тканью. Внутри лежала белая кружевная подушечка.
– Эй, – позвала она.
Мужчина поднял голову и увидел её. И сейчас он тоже на неё смотрел и так же недовольно.
– Я знаю, о чём ты сейчас думаешь, – перебил её мысли Порфирий.
– Да ну! Ты прямо экстрасенс!
– Хватит, – сказал он опустошённо. – За всю мою жизнь меня так сильно не унижали, как за последние два дня!
Рататоск перестала улыбаться и опустила глаза.
– Прости, я не со зла. Просто хочу подбодрить.
– Извини, я… Спасибо… Прости… Всё! Проехали! – смущённо замахал руками мужчина.
«Ненавижу, когда у меня мысли путаются!»
Рататоск вскочила и посмотрела в окно.
– Ты прав! Чуть не проехали! – она схватила вампира за рукав и потащила его из вагона.
* * *
После того, как Рататоск открыла склеп и уложила Порфирия в гроб, тот смог немного прийти в себя – насколько мог. Дымке надоело держать его в скрюченном положении, и она рассеялась.
– Наконец-то! – выдохнул он и откинулся на кружевную подушечку. – Чёрт!