Брат и сестра вытащили свою гребную лодку из-под веток, которыми
они припрятали своё двухместное каноэ. Они вновь собрались доплыть
в Долину предков, чтобы ещё раз посмотреть на пробудившегося
шагохода, которого они принимали за живого великана.
— Сестра, а тот проснувшийся великан даже не тронул нас, —
вспомнил светловолосый юноша из племени, вытаскивая малое каноэ в
речку.
— Может быть, он был ещё сонным. Ведь он даже не успел нас
заметить, брат. А может быть, тот великан был добрым, — предположив
сказала черноволосая юная туземка.
— Не знаю, что и подумать... — проронил юноша, ногами войдя в
речку. — Старейшины сказывали, что спящие великаны опасны для
нас.
— Если великаны были такими злыми, как болтали старейшины, то
почему он меня и тебя не съел? — произнесла индианка, взглянув в
глаза брату.
— Вдруг он стал добрым, тот великан. Ведь он так долго спал в
Долине предков, что мог позабыть о злобе, и стать добрым... —
предположил юноша.
— Если сновидения так подействовали на великана, то старейшины
должны узнать, что спящие стали добрыми... — сказала туземка, сев в
каноэ.
Юноша кивнул и улыбнулся, чуть подталкивая каноэ. Едва он
собирался сесть в лодку, как на берегу появился их отец,
присматривавший за детьми. Их отец слышал, о чём говорили брат и
сестра.
Ночью, когда дети ушли из хижины, он незаметно отправился вслед
им. Он был опытным охотником и следопытом.
— Анита и Тимур, куда вы собрались плыть? Ночью опасно уходить
из деревни, — сказал высокий туземец, вооружённый охотничьим
копьём. Он был одет в сандалии из кожи добытых зверей, его туловище
укрывала накидка, подпоясанная верёвкой. Длинные чёрные волосы на
его голове были заплетены в мужскую косу. На руках, на теле, и на
лице у него были племенные татуировки, грозными узорами украшавшие
загорелую кожу. Он был силён и умён.
Дети сразу узнали голос отца. Они вернулись к берегу, спрыгнув с
детского каноэ.
— Отец, прости. Мы собирались тебе сказать, что ночью пойдём к
реке, — промолвил юноша, выходя из речки на берег.
— Да, мы хотели предупредить тебя, но ты и мама уже спали, —
примолвила сестра.
Отец уселся на берегу и, вынув зажигательные камушки, чиркнул
ими над факелом, зажёг огонь. Он рукой взял факел, держа своё
копьё. Он посветил огнём, посмотрев на лес, и на своих детей.