Впрочем, не важно. Важнее было, что дальше,
за полем открывался замечательный вид на небольшое озеро, на берегу
которого сушились на палках сети и чернела рядом с мостками тушка
перевернутой лодки. А повыше, на пригорке, гордо возвышался крепкий
рубленый дом, окруженный не менее крепким забором. Дополняли
сельскую идиллию щиплющие травку домашние животные: головастая
мелкая лошадка и такая же мелкая коровенка, около которой вертелся
пятнистый бычок размером с давешнюю собаку.
Ага! А вот и собака!
Кудлатая псина летела мне навстречу со
знакомым грозным рыком… Неужели забыла урок?
Нет, не забыла. Притормозила на почтительном
расстоянии, но яриться не перестала.
Я
поразмыслил, не сделать ли набедренник из березовых веток, но
представил, каким будет мой видок в этаком наряде и решил: лучше
остаться голым. Кому не по нраву натурализм – может
отвернуться.
Меня встречали. Приземистый, поперек себя
шире, бородач, похожий на гнома‑переростка, и стриженный в скобку
парень, столь пышной растительностью на лице еще не обзаведшийся
(по молодости), но такой же широкий и коренастый. В руках молодой
держал здоровенный лук с наложенной стрелой‑срезом. Вся его поза
выражала готовность стрельнуть.
У
старшего лука не было. Зато наличествовало копье с толстым древком
и листообразным наконечником размером с клинок гладия[5]. Судя по
хвату и стойке, в копейном бою бородач новичком не был.
А
лапищи у него были такие, что древко (потолще моего запястья)
казалось в них детской лопаткой.
Я
остановился.
Некоторое время мы рассматривали друг друга
под аккомпанемент собачьего лая.
Чресла старшего прикрывали кожаные, порядком
поношенные штаны свободного покроя, а торс – застиранная рубаха с
вышивкой. На волосатой, обширной, как теннисный стол, груди «гнома»
вместо крестика наличествовала связка оберегов. Подобного добра у
ролевиков‑реконструкторов навалом, однако я нюхом чуял: никакие это
не реконструкторы. У этих и одежда, и оружие отличались от
«реконструкторских», примерно как театральная шпага – от настоящей.
Парочка была насквозь достоверной, исконной и естественной, как
дубок на соседнем взгорке. Что ж – еще один кирпичик в здание моей
гипотезы о провале в прошлое.
–
Ага, – с оргинальным выговором, но вполне по‑русски наконец изрек
старший. – Ты, значит, на девку мою напал. Нехорошо.