– Десять.
– Три.
– Восе… эй! Мне показалось или ты только что сказал…
– Два.
– Вы, эльфы, хуже гномов! Пять и это мое последнее предложение!
Иначе забирайте свою груду железа и проваливайте из Логова на все
четыре стороны!
Мы с Огом переглянулись, и он вздохнул:
– Хорошо, Тулл. До той поры пока не отработаем ремонт – минус
пять процентов от стандартной оплаты.
– Вот и замечательно! – повеселел владелец доков. – Я рад, что
мы смогли договориться.
Еще бы ты не рад, рыжий стручок! Пользуясь нашим бедственным
положением, выбил для себя замечательные условия, ничего при этом
не потеряв. Что же. На какое-то время придется затянуть поясок. Но
как только представится случай – я буду первым, кто выбьет из Тулла
не только прибавку к жалованью, но и его фамильные серебряные
пряжки и алмазные запонки. Мы два с лишним года рисковали шеей ради
лепрекона. То, что нас ни разу не подцепили с «горячими»
артефактами – просто чудо. Дважды наши задания были на грани
провала, и спасало лишь то, что мы известны на всем архипелаге
Павлиньего хвоста как самые опытные почтовые курьеры, которые не
единожды оказывали услуги независимым островам Союза.
– А уж мы-то как рады, Тулл. Просто плачем от счастья, – я
отхлебнул рома. – «Круситский»?
– По бутылке что, не видно? – хмыкнул. – Это тебе не
«Сан-Рафаэль» или «Атакамес». Ром высшего сорта. Дороже только у
губернатора.
Это точно. У нашего славного дона Сиксто в подвалах то же самое
пойло, но проданное стариной Туллом в два раза дороже той цены, по
которой он покупает напиток на острове Крусита.
– Вы, между прочим, не хотите мне ничего передать? – лепрекон
выбил выкуренную трубку и воззрился на нас, словно рыжий кот на
мышей.
Я усмехнулся, залез в карман правой штанины комбинезона и
вытащил маленький цилиндр, запечатанный сургучом.
– Тебе письмо, мерзкая акула.
Он хохотнул, хотя я и не думал шутить. Ловко поймал послание,
разломал печать. На свет появился листок тростниковой бумаги.
– Что бы я без вас делал, ребята? Обожаю почту. В особенности,
когда пишут любимые внуки, – улыбнулся он, скомкал письмо и, не
глядя, бросил на пол.
– Даже не прочтешь?
– А зачем? – удивился Тулл. – Я и так знаю, что там накалякано.
Опять просят денег, лодыри!
Из футляра на сморщенную ладонь упало два светло-желтых
камушка. Каждый из них был величиной не больше просяного
зернышка.