Меня это вполне устраивало.
– Шен! Распрягай! – крикнул
я и спрыгнул на землю.
Пока Целитель возился
с животными, я вкопал в землю длинные шесты
и не без помощи Юми натянул между ними
и фургоном мокрую парусину. Когда все было готово,
мы завели лошадей под навес.
– Долго будем стоять? –
спросил Целитель, обтирая шею Рыжей.
– С нар. Сколько осталось
овса?
– Дня на три, если
не слишком тратить.
– Значит, на два. Доберемся
до ближайшей деревни, найдем фураж. На сухой траве лошади
долго не протянут.
– Ерунда.
– Не ерунда. Особенно когда
тащишь фургон.
Вейя приволок мешок, и мы
накормили животных. К этому времени дождь утих, превратился
в противную морось. Костер разжигать не имело
смысла – все равно скоро в дорогу.
Мы с Шеном забрались в фургон, оставив Юми
на страже. Тот, кажется, не возражал.
– Разбуди меня через нар, –
попросил я Шена, покосившись на завернутую в одеяло Рону,
и, дождавшись утвердительного ответа, провалился в сон.
На этот раз мне ничего
не снилось.
– Уйди от меня! Уйди!
Ты такой же, как она! Такой же, как Кира!
Прочь!
Я вскочил, сжимая в руке
нож, понял, где нахожусь и что происходит, и сдержал
ругательство. Заплаканная, перепуганная Рона сидела, вжавшись
в угол. Напротив нее с миской похлебки стоял ошеломленный
и страшно расстроенный Шен. На пальцах правой руки
девчонки стыл иней, кажется, она вот‑вот была готова угостить
Целителя магией.
Только этого мне не хватало.
Нет ничего хуже, чем оказаться в замкнутом
пространстве с двумя рассерженными кошками.
– Эй, – негромко окликнул я
девушку, убрав нож и привлекая к себе внимание. –
Успокойся, пожалуйста. Тебя здесь никто не собирается обижать,
иначе это давно бы произошло. Не надо замораживать Шена,
как Киру. Право слово, он этого не заслужил.
На какое‑то мгновение мне
показалось, что она меня не послушается, но Рона
ссутулилась и отпустила «искру». Я перевел дух и,
стараясь не делать резких движений, подошел ближе. Взяв
из рук Целителя миску, глазами указал ему на выход.
Тот не стал спорить, хоть и нахмурился
недовольно.
Когда он ушел, я сел рядом
с потупившей взгляд Ходящей.
– Тебе надо поесть. –
Я протянул ей миску, но она не сделала попытки ее
взять. Тогда я поднес ей ко рту полную ложку. – Если ты
умрешь от голода, легче никому не станет.
В полном молчании Рона съела всю
похлебку. Я забрал ложку и, помедлив, произнес: