Проклятая ползла по долинам
и перевалам, жалея себя и едва не плача. Скачущая
на Урагане хлюпала носом, надсадно кашляла и продолжала
страдать, злясь на никчемную оболочку, неспособную выдержать
жалкую болезнь. Она не желала просить помощи
у мальчишки‑Целителя и лечилась самостоятельно горькой
дрянью, выпрошенной у жреца.
Уставшая, раздражительная
и резкая в общении Тиа мечтала, чтобы ее оставили
в покое. Замотавшись в гору теплых тряпок, она едва
держалась в седле, то и дело проваливаясь
в тяжелую полудрему.
Ночью Убийца Сориты придвигалась
поближе к огню и старалась, чтобы никто не видел,
как ее колотит. От сильного озноба к утру мышцы
болели так, что ей вновь страшно хотелось плакать, а еще
лучше – умереть. Но ни за что не влезать
на лошадь и не мучиться следующие нары
в бесконечной, утомительной дороге.
Поэтому когда отряд остановился
на два дня перед началом серьезного подъема – людям было
необходимо время, чтобы привыкнуть к высоте, –
Тиф вздохнула с облегчением. Эта передышка дала ей
возможность отлежаться и почувствовать себя лучше. Температура
спала, горло перестало обжигать болью, вернулся аппетит.
Она вновь начала здраво мыслить и могла держать себя
в руках, не рыча, словно запертая в клетку львица,
на каждую обращенную к ней невинную фразу.
После того как Нэсс убил Рована,
отряд без остановок скакал по Лестнице целые сутки.
Предупрежденные об опасности разведчиками йе‑арре,
они успели свернуть в смежный туннель и избежали
встречи с большой группой набаторцев, спешивших на юг.
Никто их не заметил.
Но творение Кавалара перестало
быть безопасным – впереди три дороги сливались в одну
и превращались в серпантин ступеней, ведущих
к крепости. Продолжить путь по Лестнице незамеченными
стало невозможно. Поэтому, миновав центральный хребет, отряд сошел
с удобного тракта в одно из узких неприметных ущелий
и начал очередной подъем.
Лестница Висельника осталась
позади.
Стоило отряду оказаться в диком
ущелье, и дорога сразу ухудшилась. Сузилась, превратилась
в то и дело обрывающуюся ниточку. Снега было столько,
что Роне приходилось расчищать его с помощью «искры».
Лошади продвигались вперед с черепашьей скоростью,
и в день отряд проходил совсем небольшие расстояния.
За хребтами – горбатыми,
острыми, снежными, увитыми венками облаков и закованными
в броню льда – начиналось высокогорное плато.
Бесконечное, с ребрами каменистых холмов, оно было похоже
на крышу мира, где живут самые свирепые ветра. Казалось,
еще чуть‑чуть – и они оторвут людей от земли,
чтобы унести за сотни лиг.