— Эй! — Кто-то громко закричал, раздался звонкий свист, но я,
подскочив как ошпаренная, рванула в ближайшую подворотню, чуть не
сбив выбежавшую мне навстречу большую псину. Как я не завизжала от
страха, увидев эту страшную морду с огромными зубами, не знаю.
Обрулив оскалившуюся собаку, протиснулась в узкий проход между
домами и не разбирая дороги рванула к просвету.
Бежала долго, не останавливаясь и на секунду. Петляя как заяц по
подворотням, перепрыгивая через вонючие лужи, перелетая через груды
мусора. Бежала, задыхаясь от боли в боку до вкуса крови во рту,
пока от усталости не рухнула возле чьего-то покосившегося
забора.
— Малец? Ты как? — Добродушно пробасил бородатый крупный
мужчина, в окровавленном халате и топором в огромных руках.
— Ик… плохо, — просипела, не сводя взгляд с острого лезвия,
невнятно пролепетала, — пить.
— Хм… сейчас старуху позову, — коротко бросил, надеюсь, мясник,
исчезая с моего поля зрения.
— А худющий какой, руки тростиночки, — прошамкал старческий
голос, за моей спиной, когда я, наконец, привела тело в
вертикальное положение, угнездившись на трухлявом бревне. Резко
обернувшись, увидела уже знакомого мясника и сухонькую старушку,
крохотную по сравнение с таким здоровяком.
— Держи, — пробасил мужчина, подав большую кружку и кусок
пирога, — а то и правда вид заморённый.
— Спасибо, — поблагодарила, с трудом сдержав порыв наброситься
на еду, медленными глотками немного отпила студёной до ломоты в
зубах воды и только тогда откусила небольшой кусок капустного
пирога.
— Дадом меня все зовут. Мясник я здесь, вон моя лавка, сын
старший там присматривает. А это мать моя тёткой Маршей кличут, —
проговорил мужик, сунув в руки ещё один пирог и где только его
прятал, голосом, не терпящим возражения, сказал, — ешь.
— Ты от кого бежал-то малец? — с сочувствием прошамкала старуха,
шаркающей походкой прошла мимо меня и села рядом.
— Эээ… от хозяина, курицу его пёс загрыз, а меня выдрать хотели,
— на ходу сочинила, мысленно выругавшись, что не продумала
легенду.
— В трактире у Натана поди, их псина всех курей в округе давит,
— зло сплюнул Дад, добавив, — ты не боись, укроем тебя. Вон гад,
как заморил тебя, всё у него батраки хилые, да с синяками под
глазами ходят.
— Угу, — глухим голосом просипела, быстро засунув в рот остатки
пирога, боясь сболтнуть лишнего.