— Пойдём, хоть умоешься, а то вон сажу на лице размазал, —
позвала тётка Марша, тяжело поднимаясь с бревна.
— Спасибо, — растерянно прошептала, даваясь слезами, боясь
поверить, что, наконец, встретила хороших людей.
— Ничего, всё сладится… вода у меня гретая, а как управишься,
похлёбкой покормлю, — добродушно бормотала старушка, ведя меня во
двор.
— Хорошо у вас, — сиплым голосом проговорила, настороженно
осматриваясь. Большой двор, чистый, ухоженный с маленькой клумбой у
крылечка. У забора росла старая черёмуха, а за изгородью торчали
колючие ветки малины.
— Как сын из деревни вернулся, хоть поправил мне тут всё, вон
забор к весне обещал новый поставить. Младший сынок той зимой в
реке утоп, под лёд утянуло, так и не нашли. А муж мой давно уж меня
покинул. Даду вот тоже в том годе трудно пришлось, жёнка с
маленькой заболели, не выкарабкались. Тяжело одному с детьми
управляться, позвала сюда, всё ж где мне подсобит, где я пригляжу
за мальчишкой, — хриплым голосом рассказывала тётка Марша, пока шли
по двору, но стоило нам только зайти в дом, звонко крикнула, — Ах
ты негодник! Расти! Ты глянь, опять цыплят высыпал!
— Баба, я только посмотреть хотел, — виновато пробормотал
мальчишка лет пяти, настороженно выглядывая из-за угла, — а коробка
упала.
— Вот скажу отцу, он тебе мигом уши надерёт за баловство, —
заворчала тётка Марша, кряхтя наклоняясь, сноровисто поймала
маленький комочек, — собирай, чего замер! Не то кот словит.
— Я помогу, — невольно улыбнулась озорной беззубой улыбке
мальчишки, поймала жёлтый пушистый шарик.
— Девять штук всего осталось, всех толстая морда задавил, —
продолжила ворчать бабушка, поймав ещё одного за лавкой, — привезли
сюда лентяя, он только сметану лопать горазд, да соседских кошек
портить.
— Марти умный, он мышей ловит и в стайке крыс давит, — вызвался
защитить друга мальчонка, укладывая в коробку сразу пять пищащих
комочков.
— Девятый, — объявила я, засунув пушистого, ещё раз пересчитав,
подтвердила, — всех поймали.
— Скажу отцу, перед гостьей, как опозорился, — отругала внука
старушка, подойдя к печи, на которой стояло большое ведро с водой.
Я же, застыв как вкопанная, с тревогой смотрела на тётку Маршу и,
кажется, не дышала.
— Что? — Усмехнулась бабулька, на мгновении став молодой, лукаво
улыбнувшись, проговорила, — думала, нацепила на себя штаны, лицо
измазала и за мальца вышла. Ты, может, Даду моего и провела, да
меня нет. Не буду спрашивать откуда, да куда бежишь, видно,
несладко тебе там пришлось. Поешь, отдохни да иди, куда шла, что ж
мы, злыдни какие, не поможем.