Хочу, Кисуль, хочу...
Хочу ремень достать. И наручники. И к батарее. Вот это
прямо от души хочу иногда.
Воображение мгновенно рисует волшебную картину, как
Лизавета в чем мать родила обессиленно и ласково скулит у радиатора, пережив
уже стадию гнева и бодро топая к стадии принятия, а рядом с ней лоток и миска
молока. И на лице моем невольно расплывается злорадная улыбка.
Я, конечно, так не сделаю, но можно ведь помечтать...
- ...ну так восьмое уже на календаре, - тем временем
продолжает разговор Михалыч, не замечая, что меня в мыслях понесло куда-то не
туда, - Ему эти родственники уже поперек горла, точно тебе говорю! Еще и теща
там, и жена, у-у-у! Костян бедный там на сухпайке сидит, как пить дать.
Примерного из себя строит...Ты ему коньячку пообещай, Сань, и закусочки. Трубку
не успеешь повесить - он уже из капота пазика жопой торчать будет.
Михалыч посмеивается, выпуская щербатым ртом идеальное
колечко дыма в сторону от меня.
- Да? - чешу затылок, прикидывая.
Костя вообще может починить, это мы - дилетанты-
любители, только что опять чумазые все. А у него руки от бога.
- Ну давай
звонить.
- Ща наберу, - подмигивает дядь Вася, выуживая из
кармана побитый телефон, - Ты давай пока, Валерич, метнись за магаром. И
закусочки...Крылышки из вашей жральни ой как люблю... Покуришь?
Протягивает мне пачку сигарет, пока набирает номер.
- Не, - отшатываюсь я, - Вчера перебрал, от одного
запаха тошнит.
- Так надо это...опохмелиться, - сообщает дядя Вася с
видом знатока.
- Издеваешься, дядь Вась? - я чуть не давлюсь от такой
перспективы, смеясь, - Не, я не умею. Только еще хуже потом. Еще группа завтра
с утра. Так расхожусь.
- И жена убьет, да? - хитро подмигивает Михалыч,
прижимая трубку к уху, - Поругались вчера небось? Тебя ночью Колька мой видел,
как ты под утро неприкаянный по территории бродил.
- Да так, - отвожу глаза. Улыбка сползает с лица.
Внутри как-то противно сосет, что это вот все на виду, - Нормально все, дядь
Вась. Помирились уже.
Хотя я в этом, мягко говоря, не уверен. Но что еще остается
сказать, да? Да и с Лизкой хрен поймешь, когда ты у нее еще виноват, а когда -
уже нет. Остается только надеяться, что к вечеру, когда Кира со своим мужем
свалит, ее отпустит.
- Да конечно, нормально, Сань. Что вам молодым делать-
то еще. Ругаться да мириться. И мириться - оно лучше лежа. Это старые станете,
и это лень будет, по себе знаю. А пока кровь кипит, оно самое то, - оно
ободряюще хлопает меня по плечу, и мне дико хочется свалить в этот момент.