- Понимаем, Ирина Анатольевна, -
кивнула в знак согласия Анька.
- Ну вот и хорошо, - кивнула
историчка. – Надеюсь, меня все услышали. Особенно товарищи
троечники! А теперь классный час закончен. Комсомольцы остаются на
собрание, а все остальные могут идти по домам…
О комсомольских собраниях, особенно о
школьных, в памяти у Михаила осталось очень немногое… И, в
основном, это было по категории «дурацких» случаев – вроде того,
как его как раз в десятом классе попросили о том, чтобы договорился
с батей и им с завода металлолома привезли. На заводе его, дескать,
дофига – а мы тогда точно победителями будем! Или собрание на счет
драки Лехи Рогова с одним пацаном из девятого на перемене. Тоже,
мать его, «комсомольцем» был! А то негоже ведь если кто-то в классе
не будет в комсомоле состоять! Так что даже за откровенные косяки
зачастую отделывались выговором с занесением в учетную карточку, а
уж чтобы кого-то выперли… Слышал он, конечно, про такие случаи, но
в школьные годы это было большой редкостью. А вот уже в более
взрослом возрасте такое бывало гораздо чаще. Даже у Михаила были на
памяти такие случаи… Впрочем, он честно «отсидел» в комсомоле до 28
лет, до самого предельного возраста. Почему «отсидел»? А потому,
что, как и большинство других комсомольцев, тупо отсиживал собрания
пока докладчики что-то невнятно бубнили на счет международной
обстановки, неизбежности победы коммунизма, борьбы всяких негров
против угнетателей, «самом передовом строе» и много чем другом.
Высказывали лозунги, в которые зачастую давно не верили и сами
докладчики, призывали бороться за дело Ленина… Обычная
«обязаловка», отказаться от которой мешало лишь то, что выход из
комсомола всегда становился поводом для общественного осуждения –
на таких начинали коситься не только коллеги по работе, но зачастую
даже и самые близкие люди, друзья и родственники.
А вот вступать в партию в прошлой
жизни Михаил так и не стал – хоть начальник их КБ его и настойчиво
уговаривал. Но нет уж! И дальше ходить на собрания, где большинство
откровенно дремали, отвлекаясь лишь на поднятие рук при
голосовании, или и вовсе читали книжки. И ведь все эти комсорги,
парторги прекрасно понимали, что людям все эти выступления, вся та
«вода», что выливают на них, откровенно неинтересны! Что люди
просто «отсиживают» собрания, в лучшем случае забывая все сказанное
сразу после выхода с него. Однако в большинстве своем не делали
ничего для того, чтобы изменить это! Вот и договорились до того,
что многие люди стали куда охотнее стали слушать не собственных
партсекретарей и членов советского правительства, а западную
пропаганду. Зачастую в разы более лживую и лицемерную, но
преподнесенную в совсем иной форме, без всем надоевших занудства и
обязаловщины…