Вкусная. Я отчетливо ощущаю алкоголь и никотин, но даже с учетом этого — мне нравится.
Мы начинаем целоваться по-настоящему. И когда я отрываюсь от нее — глаза моей мажорки блестят. В них столько восторга, страсти и доверия, что мне хочется ее утащить отсюда немедленно. Чтобы никто больше этот взгляд не видел. Чтобы он только моим был.
Девственница. Надо не забывать об этом. Может, обманула, конечно. Но вдруг нет? Не хотелось бы испортить ее первый раз. На всякий случай все время держу в голове.
- Вон девочки! - Полина показывает на дальний столик.
За ним и правда три девицы — тоже юные и миленькие, но эти - привычно тощие. Аж с мест повскакивали, так на нас пялятся. Увидев, что мы смотрим в их сторону, девчонки жестикулируют и показывают на стол, дескать, еду принесли.
- Идем? - спрашиваю.
- Да, я адски голодная!
Полька берет меня за руку и ведет к подругам. Мы садимся за стол и начинаем знакомиться.
Мне не слишком интересно с ними общаться, имена запоминаю скорее по привычке. Я думаю о том, чем закончится этот вечер. Еще меня беспокоит пара моментов, но о них чуть позже. Полина и правда очень голодная, уплетает свой стейк за обе щеки. Люблю девчонок с хорошим аппетитом. Пусть покушает, потом предложу покинуть «Затмение».
От алкоголя я отказываюсь, потому что за рулем. Да и вообще я не пью.
- Зашитый, что ли? - кричит Олеся.
- Что? - не сразу понимаю, к чему она клонит. - А, нет, по работе могут в любой момент вызвать.
Они переглядываются и растерянно пожимают плечами.
Девушки уходят в туалет, мы остаемся с Полиной вдвоем. Я хочу расспросить о ее сестре, но Полина отмахивается, дескать, позже.
Залпом допивает свой коктейль, просит меня подождать чуть-чуть и спешит в сторону лестницы. А еще через минуту мне приходит сообщение:
«Илья, срочные дела, прости. В другой раз потусим! Расплатишься, пожалуйста?»
Не успеваю я оторвать глаза от экрана телефона, как официант вручает мне счет.
Я открываю папку, смотрю на чек и едва удерживаюсь, чтобы не выругаться вслух.
Пздц! Из чего готовят эти блюда? За такие деньги можно было бы накормить целую роту! Если не две.
Прищуриваюсь. Вот мелкая сучка.
Чаевые я, уж простите, не оставляю.
Выхожу на улицу — и смешно, и злость дичайшая разбирает. Все это одновременно — смесь гремучая. Да, я знал, с кем связываюсь. Меня предупреждали все кому не лень. Ржали и предупреждали! Но и помню, как целовалась она. Тянулась, едва не стонала мне в рот.