У таких, как я, согласия не спрашивали — само собой предполагалось, что молодой человек из наполовину глухой приморской деревни пожелает полностью вкусить цивилизованной жизни. Попробовал, да чуть не подавился. А моих родителей, посмевших воспротивиться, отправили на принудительную стройку – так мне сказали. Кто знает, где они, да и живы ли вообще?
Вскоре мир вокруг меня разделился. Одни люди попали в принудительно-добровольное заключение в модулях, другие работали на подземных заводах. А за тысячи километров жили третьи — те, кто обречён сойти с ума после двадцати пяти лет. Их я назвал заточёнными на мнимой свободе. Хотя, кто знает — вдруг люди в модулях и на заводах тоже обречены на безумие?
Вместе с воспоминаниями я восстановил имя. Витя, Виктор — так назвала меня мама. Где она? Вряд ли я её найду.
…Бег по крышам прервался. После многих лет с малыми физическими нагрузками тело требовало покоя. Я остановился: едва дышал. Лес приблизился, однако ноги подкашивались и не держали меня. Я упал на серую поверхность и отчаянно захрипел. Впервые в жизни ощутил, что умираю.
«О нет, я забыл о противосмертном порошке — не взял его с собой! И всё, конец?!» — отчаянные мысли захлёстывали меня. Но их перебарывали другие: «Нет, умру на свободе — ещё не достиг цели! Я доберусь до леса». Обрести свободу, вернуться к природе — вот что двигало мною, придавало новые силы.
Я пополз, преодолевая боль. В лёгких поселился огонь; я хрипел. Начались судороги. Мышцы не привыкли к напряжению, они отказывали, но я упрямо превозмогал себя и полз дальше.
Тело превратилось в один огромный комок боли. Я последним рывком дополз до края крыш. Спрыгнул с вершины — благо, невысоко, метра два — на сырую от росы землю (начиналось утро). Ударился и закричал от пронзительной боли.
В этот страшный миг показалось, что я умер.
Спустя много часов я пришёл в себя и открыл глаза; увидел багровые краски заката — пролежал в отключке весь день. Зелёные деревья мягко шуршали от лёгкого ветерка, пели птицы, а я лежал и, словно ребёнок, радовался всему окружающему. Берёзы и дубы вставали надо мной, стремились к багровеющему солнцу, а ещё выше и в стороне виднелся бугор сопки. Птицы выводили трели, в кустах стрекотали насекомые — забытые звуки живого мира, а не жалкая пародия из виртуальных игр. Дурманящие запахи окружали меня. Я улыбнулся, прогнал внутренний страх и мысли: как жить, добывать еду, не заблудиться; что делать, когда придёт зима? Ответов на эти вопросы не нашёл. Мной овладела эйфория от обретённой свободы. Одно я знал точно: в мир Виртуалити не вернусь.