Любое катапультирование это всегда
огромный стресс для организма. По воспоминаниям лётчиков,
переживших подобное столь резкое прерывание полёта, боли в спине и
пояснице будут преследовать на постоянной основе до конца жизни.
Сейчас Артём выглядит вполне себе здоровым и счастливым, стоя в
проходе между кроватей.
- Запах дыма сначала появился.
Нестеров сразу же перехватил управление, и стал уводить в сторону
от поселений, - начал Рыжов свой рассказ. - Я давай в эфир
кричать...
- Это мы слышали. Чего дальше было? -
спросил Костя.
- А дальше, Николаич кричит прыгать. Я
сгруппировался и как по инструкции - правой рукой фонарь скинул, а
затем на рычаг отстрела и как выкинуло вверх. Ничего не видно,
темнота, ветер дует. Уже потом только понял, что глаза у меня
закрыты, а я уже на стропах и около земли.
- И как приземлился? - поинтересовался
я.
- Да не очень. В овраг скатился
какой-то, а там этот компост... чтоб ему было пусто! Свете отдал
комбинезон постирать, так она его выкинула. Вонял ужасно. Вся
больница шарахалась.
Про Нестерова Артём немного знал.
Катапультировался он после него, а куда улетел не видно.
- Всё очень быстро происходило. В
больнице потом говорили, что Николаича в окружной госпиталь бы надо
отправлять. Операцию быстрее делать, но так и не отправили, -
сказал Артём.
Ночью мне не сразу удалось уснуть. Я
всё также переваривал произошедшие события. Перед глазами до сих
пор летящий вниз самолёт и нервное ожидание, что из него выпрыгнут
двое близких тебе друзей.
Невольно мне вспомнился страшный сон,
который приснился в Антайске с падением самолёта. Конечно, картина
совершенно отличалась от той, что была в Белогорске. Тем не менее,
не могло ли быть это предзнаменованием?
- Готов... прыжок... - громко говорил
во сне Артём.
Интересно, а я также кричал после
пережитого в прошлой жизни и посадки в поле?
Весь следующий день, мы продолжали
названивать домой Нестерову, но никто так и не брал трубку.
Наверняка, Ирина с ним в больнице. Спрашивали у инструкторов, но
никто не признавался. Мне кажется, что никто и не ходил к
Николаевичу. Сомневаюсь, что все дружно забили на него, но
некоторое безразличие к произошедшему ощущалось.
Через неделю полёты продолжились.
Время шло к периоду экзаменационных полётов за весь курс обучения
на Л-29. К этому нас готовил уже Новиков.