Он пододвинул кресло, сел рядом.
— Слушай. Это было двести тысяч лет назад...
— А Сар помнит? — перебил Грой.
— Ты же знаешь, что Сар родился гораздо позже.
— А это есть в информатории?
— Есть, но не для всех, — фыркнул Хан. — Всё-таки у тебя иголки
в спине! Полчаса всё равно не хватит, чтобы ответить на все твои
вопросы. Молчи. Потом помучаешь меня. На-ка...
Хан сунул в стакан Гроя трубочку.
— Закрой рот и пей сок. Значит, было это двести тысяч лет назад.
Люди тогда отличались от современных, но не очень значительно.
Примерно на ступеньку компонентного скачка. Они были покрыты
шерстью... Закрой глаза и вспомни учебник антропологии...
Грой честно зажмурился.
— ... более волосатые и чуть более разнообразные. Их развитие
шло несколькими ветвями, и скачок мутаций застал их врасплох.
— Скачок?
— Ну, да. Мы решили, что пора их поторопить. Дать им возможность
быстрее развить мозг. Ведь у людей есть почти такой же мозг, как и
у нас. Они даже называют его «рептильный». Мы решили подтолкнуть
его развитие, разбудить с помощью генетических мутаций. Надеялись,
что люди станут нам ближе.
— Станут ящерами?
— Нет, но будут лучше понимать нас.
— Не получилось?
— Нет. Всё, чего мы добились, резкий рост агрессии да облысевшие
шкуры. Удивительно, но именно с тех самых пор у людей сохранились
обрывки легенд о змеях. И о змеиной шкурке, через которую они
потеряли бессмертие. Представляешь — двести тысяч лет хранить
знания без информатория.
— Про шкурку — понятно, вы же отобрали у них шкуру! — фыркнул
Грой. — А почему — бессмертие?
— Мы изолировали несколько популяций людей, создали для них
благоприятные условия — лечили, подкармливали. Научили их жить в
пещерах, где безопасно. Научили осмысливать себя во времени. Но
люди решили, что именно поэтому потеряли бессмертие. Осмысление,
понимаешь? Животные помнят себя недолго, и смерти для них нет. И
вдруг они начали хоронить тех, кто погиб от болезней и старости.
Помнить умерших. И лишились покоя, начали думать о себе, как о
чём-то конечном.
— Но ведь мы — думаем, помним, и ничего?
— Вот и наши учёные надеялись, что этот кризис будет преодолён.
Мы стремились сделать так, чтобы люди стали как мы. Но
эмоциональность у них всё-таки иная. Мысли о смерти не пошли им на
пользу. Они стали пугливы. Да и агрессия всё росла. Мы что-то
нарушили в их развитии, и молодые особи, подрастая, становились
теперь неуправляемыми. Они нападали на ящеров-наставников, на
соплеменников, убивали чужое потомство, не брезговали
каннибализмом. Потом молодые начали объединяться в группы...