— Спасибо, Владимир Андреевич. Не
покажете ли, где меня сегодня ждут на завтрак?
— Разумеется, ваше сиятельство.
Меня каждый раз передергивало, когда
ко мне так обращались. Ну что ж, пора привыкать. Может еще и
величеством кличать начнут. Нестеров отворил передо мной дверь и
пропустил вперед.
— Прошу следовать за мной.
Это крыло, видимо, предназначалось
для размещения таких вот залетных гостей вроде меня. Убранство было
скромнее, чем в парадных залах Зимнего, но давало понять, что здесь
тоже не в лаптях ходят.
Я ожидал, что меня проводят в
какую-нибудь общую столовую для гостей. Все же трапезничать со
слугами князю было не по статусу, да и светить меня явно не хотели
лишний раз. Поначалу думал, что еду мне и вовсе будут приносить в
покои.
И каково же было мое удивление,
когда Нестеров повел меня прямиком в «государеву» часть дворца.
Пройдя по роскошным коридорам, мы оказались перед закрытыми
дверями, возле которых дежурили двое гвардейцев.
— Вас ожидают в Помпейской столовой,
— сказал слуга. — Прошу, ваше сиятельство.
Гвардейцы отворили передо мной
двери, и я медленно шагнул внутрь. Черт, до сих пор не верилось,
что все это происходило со мной! Даже короткий сон не уложил в
голове события прошедших суток. Я — и вдруг оказался в самом сердце
Зимнего дворца, в императорском Петрополе...
Чужая память услужливо подсказала,
что Петрополем Петербург стал называться в правление Екатерины
Великой. Когда она осуществила свой амбициозный греческий проект и
отбила Константинополь у турок. После этого карта Европы здорово
изменилась. Османов отодвинули на юг, а освобожденные земли,
включая греческие, стали называться Новой Византией. Правили ею
тоже Романовы, и эта линия шла от внука Екатерины Константина.
Тогда и Петербург переименовали в Петрополь, на греческий
манер.
А еще примечательным было то, что
именно эта война с османами и возвращение Константинополя стало
причиной появления магии в этом мире. В подземелье собора Святой
Софии был найден огромный камень, что нес в себе великую силу. И
Осколки, которыми теперь владели местные аристократы, были частью
этого камня...
Что ж, хоть что-то в голове начало
проясняться. По крайней мере, я не удивился тому, что люди в
столовой говорили между собой по-гречески.
Их было трое — цесаревна, ее
муж-попаданец и Матильда. Увидев меня, они тут же перешли на
русский.