Рим с Цинком переглянулись,
понимая, что, в целом, мадам дело говорит. Даже Бык промолчал и
обошелся без подначек. Проблема была в том, что никто не понимал,
как построить разговор с этим бедолагой. Хотя…
«Как это на Руси говорили?
«Доносчику – первый кнут»? Точно! Была такая пословица. Да и
вообще, в традициях любой армии всегда было: предлагаешь –
выполняй. Так что, девушка, сама виновата», -- мысленно обратился
он к Фифе. А вслух сказал:
-- Ну что сказать… Ты
совершенно права, Анжела. Раз уж приволокли парня с собой, должны
позаботиться о нем. Так что ты с ним и поговори.
-- Я? – растерялась
Фифа.
-- Ну, боишься одна, возьми
кого-нибудь для солидности. Цинка или Дзю, кто свободен
будет.
***
С момента своего безумного
спасения, Давид все время ждал подвоха. Не бывает так! Просто не
бывает, и все!
Можно понять, когда нападает
целая армия и отбивает у врагов какого-нибудь герцога. В такую
историю можно было бы поверить, но то, что четыре человека
раскидали войска инквизиции и унесли с костра одного еретика… Так
просто не бывает!
Когда больное и изуродованное
пытками тело начало потихоньку оживать, и уровень боли снизился до
приемлемого, а мир вокруг начал приобретать более четкие очертания,
Давид начал думать и сравнивать. Чем больше он думал, тем нелепее
выглядела вся эта история в его глазах.
Ну, допустим, его прихватили
из жалости. Сомнительный, конечно, повод, но в качестве допущения
годится. Но как объяснить нереальные способности этих людей?! Взять
хотя бы ту самую, дурно пахнущую и орущую диким голосом штуку –
«ди-зель». Она ведь существует в реальности, и именно она двигала
корабль с небывалой скоростью.
Для своего времени Давид был
довольно образованным человеком. В их огромной семье детей было
принято учить чуть ли не с младенчества, и к своим двадцати он
достаточно свободно владел четырьмя языками. Его учили математике и
истории. Он интересовался алхимией и астрологией.
Тяга к знаниям поощрялась
отцом всегда. То, что видел Давид в этих чужаках, то, что он смог
узнать и проанализировать. Приводило его к совершенно безумному
выводу: они боги… Или демоны.
Больше всего его волновал
вопрос, если они демоны, то, что именно потребуют от него, Давида,
за спасение?!
Женщина, к которой чужаки
относились как к равной, заботилась о нем. Меняла повязки, смазывая
пальцы с выдранными ногтями какой-то дурно пахнущей мазью, которая,
однако, снимала боль. Протягивала ему на ладони странно одинаковые
кругляши, объясняя, что от этого лекарства раны заживут быстрее.
Его поили и кормили так же, как и остальных. А еще все они
разговаривали на совершенно неизвестном Давиду языке.