-- Чему тебя учили дома?
Для Давида вопрос был странным и неожиданным. Если они демоны, и
им нужны души, то какая разница?
Неловко пожав плечами, он ответил:
-- Разному учили, сеньор Цинк. Немного математики, алхимии,
закону божьему.
Следующий вопрос прозвучал уж совсем неожиданно:
-- Чем ты хочешь заниматься?
Анжела, несколько раздраженно глянув на Цинка, смягчила:
-- Давид, мы собираемся идти вглубь материка. Конечно, нас
встречают здесь как друзей, но ситуации могут быть очень разными.
Не исключено, что там будет опасно. Пойми правильно, мы не
собираемся бросать тебя, но хотелось бы знать, чем ты захочешь
заниматься.
Давид неуверенно ответил:
-- Я не представляю, сеньора Ангела. Язык, на котором здесь
говорят, мне совершенно незнаком, так что переводчиком я быть не
смогу. Да вам, я вижу, переводчик и не требуется.
-- Почему ты заговорил о переводе? Ты знаешь не один язык?
-- Четыре, сеньор Цинк.
Они снова переглянулись, и Давид снова не смог понять, о чем они
думают.
-- Твоя семья занималась торговлей?
-- Конечно, сеньор Цинк, -- Давид даже удивился странному
вопросу и повторил: -- Мы с отцом гранили камни и отправляли их в
Севилью к дяде Якобу. Он с сыновьями делал украшения и вставлял
камни туда. А потом, это все продавали.
Чужаки снова переглянулись и женщина заговорила:
-- Давид, мы хотим взять тебя на службу. Нам пригодятся твои
умения, и мы будем тебе платить. Но… -- она замялась.
Анжела не знала, как подойти к вопросу обучения языку, но тут
юноша странно оживившись, поднял голову, хотя до этого почти всю
беседу внимательнейшим образом рассматривал траву.
Сейчас он посмотрел Анжеле прямо в глаза и твердо заявил:
-- Я не продам вам свою душу!
Давид напряженно всматривался в лица ошарашенных собеседников,
видел, как распахнулись глаза женщины, как забавно задралась и
изогнулась левая бровь сеньора Цинка, как лоб его прорезала
глубокая морщина. Казалось, мужчина не понял сути сказанного, и
Давид торопливо повторил:
-- Я не продам вам свою душу!
Первой, не выдержав, фыркнула Фифа. На ржание Цинка подошел
бродивший неподалеку Марат и, с любопытством оглядев троицу:
напряженно замершего, с побледневшим лицом Давида и закатывающихся
от смеха Цинка и Фифу, спросил:
-- Что происходит-то?
Постанывая и вытирая набежавшие на глаза слезы, Цинк
ответил: