Нда. Этот хутор по расстоянию вроде очень близко от шлюза.
Примерно как эта Башня. Только пройти напрямик туда нельзя. Нужно
будет огибать сначала вот тот гребень, а внизу... Это явно
болото.
Туда вообще хоть как-нибудь пройти можно? Я проследил, куда
уходит прогалина бывшей дороги. Нет, не вариант.
Хотя... Вот если сейчас спуститься с Башни, пройти редколесьем
чуть южнее, потом перевалить через эту гриву... Вроде не выглядит
такой путь неприступным.
Хех. Ну да.
У меня примерно четыре с чем-то часа. Сейчас я повернусь к своим
коллегам и скажу: «Кореша, мне тут надо сгонять кое-куда
неподалеку, вы тут поскучайте пару часиков, я метнусь в одно
место!»
Не вариант.
— Слушайте, а вам имя Илзе Павловна Борк что-нибудь говорит? —
спросил я, когда мне надоело ломать голову над тем, как бы так
пробраться в «тридцать вторую», чтобы меня не спалили.
— Как ты сказал? Борк? — встрепенулся Эмиль. — Космонавт такой
есть, вроде его даже Павел зовут.
— Космонавт — это Петр, — подала голос Лада. — Павел — был
первым директором института. Умер уже.
— А Илзе — его дочь? — уточнил я. — Она работает у нас
где-то?
— Илзе... Хм, какое-то имя у нее... — хохотнул Эмиль. — Не знаю
никакой Илзе.
— Он вместе с дочерью и умер, — сказала Лада. — История грустная
очень. Дочка унаследовала от матери какую-то болезнь неизлечимую.
Не знаю, какую именно. А отец, чтобы помочь, устроил как-то, что
ему пересадили ее ткани, и он тоже заболел. Девочка была еще
несовершеннолетняя, и ее нельзя было вписать в добровольцы на
испытание нового способа лечения. И отец, чтобы этот процесс
ускорить, решил сам заболеть, чтобы его пролечили, утвердили
терапию и спасли дочь.
Лада помолчала. Я бросил на нее быстрый взгляд. Она стояла,
опершись на зубец и смотрела куда-то вдаль. Лысая голова закрыта
капюшоном. Плечи ссутулены. Будто она очень близко к сердцу эту
историю принимает.
— Но ничего не вышло, — продолжила она. — То есть, сначала
результат какой-то был, и директор даже воспрял духом и чуть было
не подписал, что все эксперименты и тесты пройдены успешно. Но
потом все стало хуже. И болезнь только активизировалась. А потом
они с дочерью умерли. Сначала девочка у него на руках, а через пару
дней и он сам. Вот так...
— А давно это было? — спросил я.
— Давно, — отмахнулась Лада.