— Получается, что он из дома сбежал, чтобы вам свои фамильные
тайны выдать, но тут его амнезией и накрыло? — усмехнулся я.
— Такая вот мистика, да, — кивнула Вера. — Так что теперь мы
снова в том же месте, где и начинали. А продолжать эксперименты с
клинической смертью при нынешних данных уже не очень хочется.
— А разве в прошлый раз у вас не получилось? — спросил я,
дожевывая второй блинчик.
— Вот поэтому я и сказала, что мы были на пороге прорыва, — Вера
вздохнула и поставила подбородок на крепко сжатый кулачок.
Посмотрела на меня. — Только чтобы сделать следующий шаг, нам был
нужен настоящий шаман, а Сейко... Эх...
Я смотрел на нее и улыбался. Вообще не соврал, когда сказал
насчет таблицы умножения! Но сейчас на ее лице было столько эмоций,
что и слушать ее, и смотреть на ее лицо, было настолько приятно,
что мне даже стало за себя немного стыдно. Она же правда переживает
о своей работе, а я о чем думаю? О пуговке на ее блузке, которая
расстегнулась, и теперь мне было видно волнующую ложбинку в
вырезе.
— Мне иногда кажется, что наше исследование будто кто-то
проклял, — сказала она. — Только не говори никому из ученого
совета, что я это сказала!
— Между прочим, проклятье тоже может быть предметом твоих
исследований, разве нет? — я не удержался и накрыл ее подрагивающую
ладонь своей ладонью. — Ты же занимаешься научным оккультизмом,
разве это не та самая область науки, которая изучает разные
необъяснимые вещи? А проклятье или, скажем, приворот — это то, во
что наши предки верили тысячи лет. Не может же это быть чистым
суеверием?..
Я говорил тихо, чувствуя, как меня прямо-таки накрывает горячей
волной. Она замерла, глядя мне в глаза. Зрачки ее расширились, губы
приоткрылись. Колено под столом проехалось по моему бедру.
— Приворот, говоришь... — прошептала она одними губами, не
отводя обжигающего взгляда.