Сейчас же добросовестную Хораки
волновала не NERV со своими
секретами и пилотами, а грамотная и своевременная эвакуация
одноклассников из здания. Она следила, чтобы никто не отстал, не
споткнулся на лестнице или ещё чего не случилось.
Гомон в коридорах стоял знатный: и
радовались очередному срыву уроков, и негодовали из-за рушащихся
планов на вечер. Некоторые просто молчали, погружённые в свои
мысли, а кое-кто замыслил безумный план.
— Быть или не быть, вот в чём вопрос,
— напевал себе Айда, когда класс 2А организованно спускался по
лестнице.
— Камеру вместо черепушки возьми, —
посоветовал ему Судзухара.
У того аж глаза блеснули.
— О, никогда бы не подумал, что ты
знаешь Шекспира!
— Отвянь, очкарик. Я чё, на дебила
похож?
— Да вот как бы тебе
сказать…
На плечо Айды опустилась тяжёлая рука
Тодзи.
— …мою маленькую идею.
Тиски разжались, и Тодзи
заинтересованно посмотрел.
— Кенске, ты это так, чтоб
выкрутиться, или реал чё удумал?
Тот почесал затылок, вглядываясь в
холл, где собрались почти все ученики школы. Рядом туда-сюда
носились старосты, пересчитывая своих одноклассников.
— Короче, у меня есть идея, —
подтвердил Айда, — но нам нужно поговорить.
— Валяй.
— Нам нужно поговорить, —
упорствовал юный папарацци.
— А чё, без этого никак?
В ответ он помотал головой — мол,
нет.
— Ну лады. Эй, староста!
— Чего вам? — выкрикнула недовольная
Хораки, не отвлекаясь от пересчёта.
— Ну, нам типа надо это…
отлить!
— Избавь меня от подробностей, —
возмутилась Хикари и глянула на ближайшие настенные часы в холле. —
У вас минут шесть ещё есть, так что побыстрее.
Ребята времени зря не теряли. В туалет
по настоянию Кенске они всё же зашли — потом же времени может и не
быть. Войдя в уборную, Тодзи ногой грубо и со звоном открывал
каждую кабинку, чтобы удостовериться в отсутствии лишних
ушей.
— Не тяни резину,
выкладывай.
— Короче говоря, — начал Кенске у
писсуара, — ты же хочешь посмотреть, как огромный человекоподобный
робот бьёт морду не менее огромному нечеловекоподобному
монстру?
— Что за… Ты чё несёшь?
— Я знаю, ты хочешь! Какой бы
здравомыслящий и в трезвой памяти пацан не хотел! Это же зрелище
века!
— Лады, допустим, — энтузиазма в
голосе Тодзи не чувствовалось. — И чё? Ты после всех этих учений не
мог сказануть? Или тебе в сортире доставляет?
Но Кенске в ответ расплылся в такой
ехидной улыбке, что приятелю, знавшему его не один год, сразу стало
ясно — вопрос состоит в «или сейчас, или никогда».