— Клянусь, — горячо заверил его тот. —
Поганое язычество давно в прошлом!
— С чего мы должны ему верить? —
выкрикнул старейшина Грэма из Красной фракции. — Он же из жрецов, я
точно помню!
— Рот закрой... — положил ему на плечо
руку старейшина Дропаней, лидер Красной фракции. — ... и до конца
заседания не открывай.
Гелимер вообще не припомнит случая,
чтобы старейшины могли себе позволить так друг с другом обращаться.
Это ведь может вылиться во вражду между родами, кровопролитие и
хаос... Но Грэма лишь кивнул, опустив голову. Значит ли это, что он
признаёт верховенство Дропанея?
Старейшина покорённого остготского
рода недоумевал, вглядываясь в такие знакомые лица из прошлого.
Постаревшие, поседевшие, морщинистые, но такие живые сейчас, будто
нашли где-то в лесу ручей живой воды.
— Сколько у вас воинов?! — раздражённо
спросил Сигумир Беззубый.
— В моём роду двести пять мужей ходили
под гуннскими стягами, — ответил Гелимер. — У почтенного Аммана сто
семьдесят семь мужей, а у почтенного Угула девяносто три мужа. Но у
нас есть много юношей, готовых взять в руки оружие по первой
нужде!
— Но у них же нет ничего! — выкрикнул
старейшина Альбвин из Чёрной фракции.
— Это дело наживное, —
пренебрежительно махнул рукой старейшина Дропаней. — Главное — это
люди.
— И мы так просто дадим им сенаторские
места?! — не унимался Альбвин.
— А ты как своё получил? — усмехнулся
Дропаней.
Альбвин не нашёл, чем ответить.
Гелимер знал, что с учреждения Сената остготские роды
присоединялись к нему постепенно, на обычных условиях. Зевта
утверждает, что разницы никакой нет, причин не брать новые роды в
Сенат у сенаторов нет, поэтому повоют и поругаются, как любят, а
потом вынесут одобрительное решение.
Видимо, вопрос старейшины Дропанея
заставил остальных сенаторов задуматься, раз они все замолкли,
перестав даже перешёптываться.
— Просто так, — усмехнулся
Дропаней.
— На этом прения считаю законченными,
— произнёс старший сенатор Торисмуд, после чего обратил свой взор
на Григория. — Святой отец, есть ли тебе, что сказать?
Священник же всё заседание сверлил
Гелимера подозрительным взглядом, преисполненный дум. Думает,
наверное, о том, так ли крепок Гелимер в истинной вере, каким хочет
казаться...
— А? — растерянно отреагировал он на
вопрос. — Да, есть, что сказать. Братские по крови роды в час нужды
принять и поддержать — богоугодно и боголепно. Не вижу причин,
чтобы отказывать старейшинам. Но забыли вы, собратья, о более
важном вопросе. А как они жить будут дальше? Неужто не поможем мы
им в первую пору? Неужто не поставим им хотя бы по святилищу в
каждой новой деревне?