— Сделаю, господин, — поклонился
Виссарион. — Господин претор, рад видеть тебя в добром
здравии!
— А я тебя, — произнёс Эйрих
нейтральным тоном. — Позже поговорим, делай, что приказал
отец.
Виссарион покинул дом и ушёл куда-то
на задний двор. Эйрих припомнил, что мельком видел там какую-то
избушку, которой не было в прошлый раз. Возможно, это кабинет
Виссариона, где он делает за отца всю пергаментную
работу.
— А теперь расскажи нам, как ты взял
такую щедрую дань с римского града! — воскликнула Эрелиева, сидящая
за столом для детей.
Несмотря на то, что она уже давно дева
щита, в родительском доме у неё никогда не будет положения выше
«детского», это Эйрих — большое исключение, пролившее реки крови
врагов и достигшее своего положения грандиозными делами, а
остальные дети Зевты как были просто детьми, так ими и
остались.
В доме хорошо поработали мастера,
поставившие новый стол специально для детей — показатель
зажиточности, до которого всё никак не доходили руки у отца
семейства. Теперь тут стоит аккуратный стол, переделанный из
чего-то римского, если судить по качеству обработки дерева. Ещё
Эйрих заметил, что в оконные проёмы поставили настоящее прозрачное
стекло, что стоило непомерно больших денег.
Чувствуется, что Зевта как-то в один
момент стал безумно богатым остготом, и Эйрих прямо чувствовал, что
это как-то связано с обозом, гружённым золотом и
серебром.
— Это большей частью заслуга военного
обмана, — усмехнулся Эйрих. — Я притащил к стенам Патавия наспех
сколоченные ложные подобия осадных орудий, поставил их, как велят
книги старых римлян и греков, после чего дождался переговоров. На
переговорах я солгал римлянам, что мой отец в это же время берёт
Аквилею и мне надо успеть взять город штурмом до его прихода. Они
не поверили, поэтому пришлось мне показать мою решительность. Сжёг
им одни ворота, после чего они, наконец-то, поверили в мой обман. В
итоге, потеряв около десяти человек убитыми и ранеными, я получил с
этого города щедрую дань.
— А воины из конвоя говорили, что ты
всерьёз собрался брать Патавий, — нахмурил брови Зевта. — Но потом
они предложили тебе откуп и ты смилостивился.
— Всё было не так, — вздохнул Эйрих. —
Но пусть болтают. Пусть говорят за меня. Всё равно молва разнесёт
всё по-своему. Пусть говорят.