У Эйриха грандиозные планы на бумагу,
поэтому, когда они возьмут Рим и Равенну, он собирается отправить
ещё несколько групп «торговцев», но уже морем, через Египет и
Индию.
«А я ведь был там...» — подумал он. —
«Джелал ад-Дин бежал в Индию, я смотрел на землю индийцев с берега
Инда, но дальше идти не стал».
Представление о географии тех краёв он
и так имел, но в этой жизни почерпнул многое из научных трудов и
уточнил некоторые сведения.
Ему решительно непонятно, как этот мир
может быть таким же, как прошлый, но, в то же время, совершенно
другим. Китай и китайцы здесь есть, Индия и индийцы тоже, но никто
не слышал о непобедимой армии монголов и о Чингисхане — это
поражало его до глубины души. Но больше всего он поразился, когда
сумел прикинуть своё нынешнее расположение в мире: он хотел дойти
именно до этого моря, здесь известного как Адриатическое. Глядя из
его родных земель, может показаться, что это море последнее, но
теперь он знает, что оно далеко не последнее, есть ещё бесконечная
вода далеко на западе, а за ней может быть что-то ещё.
«Октавиан ведь писал что-то...» —
подумал Эйрих, заходя в отчий дом.
В личном уголке, где хранились
пергаменты, он быстро нашёл четвёртый том трактата «О моей жизни»,
авторства Октавиана Августа, и раскрутил его до нужного
места.
— Да-да, правильно вспомнил... — тихо
произнёс Эйрих, выходя на улицу с развёрнутым свитком в
руках.
Принцепс писал, что пришёл к нему
некий географ Аркадий Юний Павлин, просивший денег на большой
корабль для экспедиции за горизонт. Задумка была интересной, но
несвоевременной, ведь шла Кантабрийская война, поэтому принцепс
денег не дал, но попросил вернуться через пару-тройку лет. Октавиан
констатировал в своём труде, что географ так и не пришёл, а также
предположил, что Павлин нашёл деньги где-то на стороне и уже давно
умер посреди великого ничто, что представляет собой западное
море.
Ещё принцепс вспомнил группу
энтузиастов, снарядивших трирему специально для далёкого плавания в
открытом море, тоже с целью узнать, что там дальше. Они вернулись в
твёрдой уверенности, что там на бесконечность вперёд сплошная вода
и только.
Эйрих тоже считал, что там ничего нет.
Ведь если бы Тенгри хотел, чтобы туда пошли люди, насыпал бы сушу
гораздо ближе. Поэтому даже если там что-то есть, то Тенгри не
хочет, чтобы смертные это увидели своими глазами.