— Спасибо, мадам фон Лихтенштайн, всё хорошо, — вежливо ответил Луи, не откладывая, впрочем, газеты, как будто она могла послужить ему защитой.
Кухарка принесла кофе, но Софи лишь кивнула ей, а чашку в руки не взяла.
Вместо этого она встала и прошлась по комнате, чтобы затем остановиться у окна.
Луи краем глаза пристально следил за ней, чувствуя, что собеседница напряжена, как натянутая струна.
— Месье Луи… — сказала наконец она, — вчера мой супруг водил вас туда, где сам проводит вечера, ведь так?
Луи молчал, не зная, что именно имеет право ей сказать.
— Я знаю, что так, — продолжила она, — и я не намереваюсь спрашивать вас о политике, если он вдруг увлёкся ею. Все эти революции, фронды и реформы приходят и уходят, а мир кругом нас тем временем слабо отличается от того, что был тысячу лет назад.
— Я бы всё же поспорил с вами, — слова Софи отчего-то разозлили Луи — быть может потому, что мир, в котором он родился и рос, изменился всего за несколько десятков лет.
Софи глухо рассмеялась.
— Каждое лето война, — сказала она, — каждую зиму холода. Каждую ночь Рафаэля нет со мной, и каждый раз я боюсь, что он не вернётся никогда. Да, время, в котором мы живём, куда более благополучно, чем те — давние — времена. Но что изменилось, если сменить эту изысканную мебель в стиле буф на простой деревянный топчан и сундук? Мы всё так же мерзнем, каждый из нас всё так же одинок, и души наши всё так же тянутся к огню, не в силах его достать.
Луи поджал губы и какое-то время молчал.
— Боюсь, я вижу всё это несколько не так, — сказал он.
— Не так? — Софи повернулась к нему и чуть приподняла брови. — А как? Удивите меня.
— Мы сами выбираем тот мир, в котором живём. Революция во Франции показала это как нельзя лучше. Вековые устои рухнули в один миг, поддавшись напору людей, которые верили в свои силы. Остальному миру предстоит выбирать — изменится он сам, или те же силы, столько лет томившиеся в оковах предрассудков и неверия в самих себя, разрушат его. Я предпочёл бы первый вариант, потому что люблю тот мир, в котором мы живём. Но даже если вы присмотритесь к нему так, как смотрите вы… ваш взгляд будто бы направлен из глубины веков. Так вот, стоит вам присмотреться к нему — вы заметите, насколько высох и покрылся костяными наростами этот мир за прошедшие века. Когда первые графы и бароны только начинали служить первым князьям, это были люди полные благородства, военные вожди, которые кровью покупали своё право властвовать над людьми. Теперь же… Не обижайтесь, Софи, но ваш супруг, Рафаэль, ярчайший тому пример. Мы привыкли только есть и пить — и ничего не отдавать взамен. Всё достаётся нам легко — и мы уверены, что имеем право на всё. А мечи наши ржавеют в ножнах над каминами в замках наших дедов. Что ж, придут те, кто умеет их держать и уничтожать нас.