Вернуться раньше срока, совсем не похоже на пунктуального князя
Соколова, дни которого расписаны по минутам на полгода вперед. А
тут он внезапно высвободил целые сутки.
К тому же его ранний приезд жутко невовремя.
У меня никаких дельных новостей на руках еще нет. Основные
отчеты аналитиков, выводы Березникова и служб наблюдения будут
готовы только к вечеру, а без захваченных пленников что у меня есть
прямо сейчас?
Только факт того, что наш теневой враг смог задействовать
первородного тхага и имеет связи в Индии?
Не густо.
С таким не то, что билет в Индию не выторгуешь, даже Звереву с
плеч не скинешь. Без назойливой телохранительницы, которая и в
ванной наблюдает за моей безопасностью, добиться резонанса будет в
разы проблематичнее.
Так или иначе, оставлять все как есть я больше не могу. Я достиг
потолка развития в текущих условиях и за последний месяц мой дар
ослаб на два процента.
Похоже, настало время покинуть насиженное гнездо.
Первый этаж Омской крепости уже жил своей обычной жизнью.
Опасность миновала, и эвакуированные сотрудники спешно
возвращались к своим обязанностям. Телевизоры в холле вовсю крутили
новости об успешном предотвращении самой масштабной
террористической атаки в истории княжества, транслировались смачные
кадры облав на крупнейшие криминальные ячейки и массовые задержания
преступников.
Я вежливо улыбался воодушевленным очередной победой подданным и,
благодарно кивая в ответ на личные похвалы, выбрался на улицу.
Легкая прохлада немного облегчала жгучую боль от ожогов, но
самое главное, успокаивала разум. Непростой денек начался не так
как я планировал, да и закончится, похоже, не лучше.
Убедить князя Соколова дать мне больше свободы будет непросто.
Конечно, можно сбежать, но, если честно, я до последнего надеюсь,
что до этого не дойдет.
Все же статус и ресурсы наследного княжича аристократического
рода оказались хорошим подспорьем на этой планете. Без этого на
адаптацию в неизвестном мне мире я бы затратил куда больше пяти
лет, особенно учитывая, что я изначально попал в тело
тринадцатилетнего ребенка.
Да и к членам рода Соколовых я эмоционально привязался за эти
пять лет. В Цитадели бы меня за эту слабость отстранили от полевой
работы лет на десять, сослав перевоспитываться на Гектум.
Человеческие чувства — это высшая слабость Ловца и за каждым ее
проявлением следят особенно строго. Ведь из всех служителей
Цитадели только мы, Ловцы, генетически куда ближе к людям, чем к
Эфириалам.