— Доброго дня, княжич, — вежливо кивнул мой личный водитель.
— Привет, Витя, — махнул я рукой, — я ведь дал тебе выходной.
Разве не сегодня премьера в театре, на которую так хотела твоя
жена?
На вечер у меня были планы на пограничной заставе, а в
неодобренные Зверевой вылазки я предпочитал выбираться без лишних
глаз. Иначе моя телохранительница из всех свидетелей потом всю душу
вытрясет, а верных мне людей я старался беречь.
— Приказ князя, Артемий Сергеевич, — чуть потупил взгляд
жилистый рыжеволосый водитель, — не извольте беспокоиться, билеты в
театр я уже поменял, а Люда все понимает.
Я пропустил мимо ушей обращение по отчеству. Витя один из
немногих в моем окружении подданных, кто в личных беседах мог
называть меня по привычному имени Артем. К тому же подобная
маленькая привилегия добавляла лояльности от людей, которых я мог
назвать своими.
— Сообщишь новые даты спектакля моей надзирательнице, с меня
столик в лучшем ресторане и подходящее платье в качестве извинений
Людмиле, — ответил я, подходя ближе к открытой двери бронированного
седана с родовыми номерами Соколовых.
— Благодарю, княжич, — обрадовался Витя и извиняясь скосил глаза
вглубь салона автомобиля.
Будто бы это его вина, что пустил разъяренную Звереву в мою
машину. С этой сумасбродной особой и отец-то едва справляется. Куда
уж моему личному водителю.
— И вот еще, Витя, — добавил я, забравшись внутрь седана
наполовину, — будь добр, довези нас побыстрей.
— Разумеется, Артемий Сергеевич, — понимающе улыбнулся мой
водитель, — будет сделано в лучшем виде.
Дверь мягко захлопнулась за моей спиной, и я повернул голову
направо.
Скрестив стройные ножки на высоких каблуках, рядом со мной
сидела высокая блондинка. Ее волосы были сплетены сложной прической
с косой челкой, нависающей над дикими янтарными глазами. Если не
встречаться с ними взглядом и не обращать внимания на хищный оскал,
который сама Зверева считала улыбкой, можно даже назвать ее личико
миловидным.
Каплевидные золотые сережки, идеально подобранные под цвет глаз,
бликовали на солнце, а изящная длинная шея была украшена массивным
кулоном, уходящим вглубь широкого декольте белой блузки.
Строгие черные брюки плотно обтягивали спортивную фигуру
Зверевой, которая олицетворяла горячую сексуальность и одновременно
с этим пробуждала животный страх.