— Давайте обойдемся без упаднического настроения, Алексей
Алексеевич, — улыбнулся я, — у вас остался козырь в рукаве, которым
можно все это остановить.
— Козырь? Какой же? — искренне удивился Кропоткин.
— Это я. Участник событий, который охотно готов поделиться со
всеми СМИ правдой.
— Так уж правдой, — хмыкнул Кропоткин.
— Ладно, не совсем правдой, — согласился я, — а удобной всем
сторонам версией событий, которую мне набросаете вы. Наверняка ваши
аналитики уже накидали с десяток рабочих версий. Заложенная бомба,
персидский подрывник, невидимые террористы... любой логичный и
приправленный долей правды удобный Рюриковичам вариант
подойдет.
— И ты вот так вот возьмешь и скажешь, что требуется?
— Если там не будут ущемлены интересы моего рода, меня и наших
союзников, то скажу. Обвиняйте кого хотите и я подтвержу. И уже к
вечеру СМИ будут мусолить не причастность Рюриковичей, а их
героическое участие в предотвращении теракта в столице.
— Такое заявление может прибавить роду Соколовых новых врагов, —
заметил Кропоткин, — столица это тебе не Омск. За происходящим
здесь следит весь мир.
— Одним врагом больше, одним врагом меньше, — подмигнул я, —
удачный размен. Ну так что, Алексей Алексеевич, мы договорились или
будете продолжать считать меня врагом?
— Гарантий зачисления в царский лицей ты не получишь, — твердо
хмыкнул Кропоткин.
— Гарантий и не нужно, достаточно будет шанса, — выдержав
жесткий взгляд Рюриковича ответил я.
Десять долгих секунд мы так и смотрели друг на друга, не отводя
взгляда. Пока шестеренки в голове четвертого сына рода Кропоткиных
не подтвердили ему что прямо сейчас это единственный для нас обоих
выход из ситуации.
— Договорились, — выпалил, наконец, Кропоткин, — иди погуляй
полчасика пока я подготовлю пресс-конференцию.
— И договор, — добавил я, — без гарантий выполнения обязательств
я выступать не буду.
— Рюриковичи всегда держат свое слово, — бросил Кропоткин, но
спорить не стал, — будет тебе договор.
— Тогда, не буду вам мешать делать вашу работу, Алексей
Алексеевич, — поднялся я с кресла.
— Ах да, — хлопнул себя по лбу Кропоткин, — Анну Руслановну
отпустят в течение получаса.
— Отпустят? — удивился я.
Уж за кого, а за Звереву я не переживал. Целей для моего «Ока»
вокруг и так было слишком много, а тело изрядно потрепано.