— Мне нечего бояться, Гердия, — холодно парировала богиня
мудрости, и в ее глазах засеребрился туман, — И если ты так хочешь
узнать, кто из нас сильнее, это довольно просто выяснить.
Достаточно спросить Единоглазого, который сделал нас богинями,
подарив каждой свою божественную частицу.
— Думаешь, он так просто признается? — поинтересовалась
Ниилида.
— А почему бы и нет? Думаешь, ему выгодны наши пересуды. Этот
разговор повторяется вновь и вновь не одну сотню лет. Я сама от
него устала. И, между прочим, в прошлый раз, когда Гердия решила
доказать нам свою силу, людям пришлось перерисовывать карту
мира.
— Дело не в нашем споре. Не надо обвинять меня в излишней
жестокости или горделивости, — поморщилась богиня войны, — Все
складывалось так, что разрозненным землям требовалась одна крепкая
рука.
— Да, но процесс объединения племен занял бы больше времени и
прошел бы не так жестоко, если бы ты не поддержала того
человека.
Остановить богиню мудрости в дискуссии — или это была полемика?
Ниилида никак не могла запомнить разницу — было невозможно. Но она
знала, что ее можно отвлечь.
— Онифа, мне кажется твоя идея попросить рассудить нас
Единоглазого, как всегда, блестяща, — нежно пропела богиня красоты,
не отводя взгляда от серых глаз богини мудрости. К концу фразы
серебристый туман в них почти рассеялся, снова обнажив зрачки.
— Если вы так этого жаждете, то пойдемте и спросим, — она уже
сделала шаг в сторону выхода, как вдруг остановилась и медленно
произнесла, не оборачиваясь — Только помните, что сбывшиеся желания
нечасто радуют их владельцев. Даже если они боги.
***
В священном лесу Имизонии
Оперение стрелы щекотало щеку. Олень стоял метрах в десяти, и
еще ни разу Арнике не удавалось подойти так близко. Умное животное
умело не подпускать к себе хищников — ни диких зверей, ни
толстокожих, вонючих, шумных людей. Арнике пришлось сливаться с
листвой и делать каждый шаг бесшумным, несмотря на трескучесть
сухих опавших листьев. Самым сложным было подавить волнение и
спрятать аромат тела, для этого она специально шла все время против
ветра.
И теперь чувствовала гордость, что ей удалось выследить
большерогого оленя — уже немолодого и потому опытного. Сейчас все
зависело только от одного: попадет стрела в цель или нет. Если
выстрелу не удастся угодить прямо в сердце, легкое ранение только
испугает животное и заставит сбежать. Одна стрела определит, что
впереди — победа или поражение. Никто не станет ругать Арнику за
промах, но ей самой будет стыдно показаться на глаза матери, чью
меткость постоянно воспевали менестрели.