— Люблю тебя, моя девочка… — поцеловал в шею и скользнул по
обнаженному плечу. — Хочу тебя, сладкая…
— Не могу больше так, Артем, — чувствовал, что вот-вот
заплачет, — меня прямо разрывает от всего этого, как представляю, как ты там с
ней… Гадина! Подруга называется!
Она все-таки заплакала, развернулась ко мне, обхватила шею и
ткнулась в плечо мокрым носом. Моя любимая, единственная моя, радость, счастье
мое… Мы сами это с нами натворили.
— Не плачь, Наташ, я реально только тебя хочу, а с Катей
только здоровая физиология. Душой я только твой, ты же знаешь — никто мне не
нужен. Люблю тебя одну…
— Я знаю, — жалобно захныкала, прильнула всем телом.
У меня крышу каждый раз срывало, когда она вот так
прилипала, когда твердые соски через шелковую тонкую маечку прикасались к моей
груди, когда живот к животу. Мы с ней уже несколько лет вместе, а я все
реагирую на нее как первый раз.
Нас тогда обоих унесло. Она на практику приехала на две
недели в город наш Перевальск, в конторе в архиве бумажки перебирала. Невинная,
но тело уже взрослое: бедра крутые, попа большая, грудь третьего размера
торчком. А я самый молодой там был, хоть и старше ее на пять лет. Первую
беременность ей заделал уже через два дня — пригласил в клуб, возбудил,
совратил. Упоительно так было с девственницей. Неопытная, забавная,
стеснительная, чистая и узкая как ни одна до нее. Наташа там в общаге жила, в
отдельной комнатухе, никто не присматривал за ней. И мы все ночи до ее
возвращения в колхоз трахались. Вспомню, как раком поставил, рассмотрел всю,
потрогал и засадил первый раз, так член колом встает.
Думал, когда уехала, забуду ее, а не смог. Ломало без нее,
бросил все и в деревню прикатил к фермеру на технику проситься. Принял. А я к
бабке Наташкиной пришел на постой проситься — домов пустых не было, а мне и не
надо. У Наташки родители, когда живы были, двухэтажный коттедж отгрохали.
Бабка сдала мне комнату. Так что не было проблем у нас с Наташкой,
где встречаться. Только молода она еще была, и я тоже дурак, детей оба не
хотели, аборт сделали. После первого все нормально было, а вот второй…
А бабка-то, оказалось, все знала, и умирала когда, к себе
позвала и клятву с меня взяла, чтоб не бросал девчонку, что я в ответе за нее,
что видела она любовь нашу, не дура, век прожила, а потому молчала —
чувствовала, что конец недалече, не хотела Наташку одну бросать, а когда
любимый рядом — и по бабке переживать меньше будет.