В первый же вечер по прибытии Ромка
в гордом одиночестве праздновал своё возвращение. В открытое окно
кухни неслась музыка.
Вероника, как и сегодня,
возвращалась из университета. Приметив на крыльце подъезда неспешно
курившего и выглядевшего вполне мирно соседа, собралась прошмыгнуть
мимо него, но он перекрыл ей вход. Пьяно щурясь, процедил:
— Это ж кто у нас тут шастает такая
большая?
Вероника от неожиданности опешила.
Смотрела в водянистые, бегающие глазки уголовника и ледяная позёмка
неконтролируемого страха холодила взмокшую спину.
Не получив от неё ответа, Грачёв
криво ухмыльнулся, выпустил струйку дыма и просканировал соседку
сверху вниз. Задержал взгляд на зачехлённом этюднике.
— Куда газуешь, красавица? — сплюнул
в сторону. Щелчок пальцами и недокуренная сигарета спикировала на
мокрый асфальт.
Вероника нахмурилась и отступила.
Приземистый, ниже её на голову, Ромка издевался. Насчёт своей
внешности она давно не питала иллюзий — высокая, худощавая,
некрасивая. Через два месяца она защитит диплом и уберётся восвояси
как из этого дома, так и из областного центра, где живёт с матерью
в отсуженной у отца квартире.
Ромка рывком подался к ней, и
Вероника с глухим вскриком ринулась на него, сбила с ног и рванула
вверх по лестнице на третий этаж к спасительной железной двери
своей квартиры. В спину ей нёсся хриплый смех довольного
соседа.
Она перевела дух лишь тогда, когда
захлопнула за собой входную дверь. Позже не могла себе объяснить,
почему испугалась, сбежала? Почему безотчётный подсознательный
страх парализовал её разум и лишил способности здраво мыслить?
С тех пор, каждый день, в какое бы
время она ни возвращалась, Ромка встречал её на крыльце —
высматривал её появление в окне, терпеливо поджидал,
«охотился».
Обходить дом с другой стороны и
красться у стены, чтобы незаметно проскользнуть в подъезд, Веронике
не позволяло чувство собственного достоинства. Да и показывать
Грачёву, что она его побаивается, она ни за что не станет.
Помнила, как после первой их встречи
стояла в ванной и держала дрожавшие ладони под горячими струями
воды, плескала на лицо. Сквозь пелену слёз долго всматривалась в
своё отражение в зеркале, кривила губы — трусиха! Ко всему прочему
она ещё и трусиха!
Она не любила в себе решительно всё:
и высокий рост, и нескладную фигуру, и круглое скуластое лицо с
невыразительными глазами.