И вот сидят пятеро инженеров на плотине. Темно. Ждут самосвалы. Показался свет фар. Стали хором считать. Одна машина, две, три, четыре. И с ужасом – пять. камазов по четыре куба в каждом. Приехали, въехали на площадку, свалили пять куч и уехали. Еще вечером Степанов просил Павла не уходить домой. Но Павел запротивился. Тогда Николай сказал.
– Павел, выручай, не уходи, можешь понадобиться. Плачу двадцать пять рублей и два стакана водки. Без тебя может быть полный провал всей на шей компании.
Павел дрогнул и остался. Мужики схватили лопаты, что б разбросать кучи бетона. Кругом темнота кромешная. Быстро разожгли костры с двух сторон, благо сухих дров-отходов от опалубки было много. Пять куч по семь тонн каждая – всего тридцать пять тонн на пять человек.
– Какой геркулес за два часа разбросает такую тяжесть? – Степанов был в панике. – через два, три часа бетон застынет. Застывшие глыбы перечеркивали весь предыдущий каторжный труд. Не справился. Что делать?
Павел, двигай, растаскивай, кроши, размазывай по площади.
Павел опустил лопату трактора и поехал, но трактор стал выбрасывать бетон из-под гусениц, а сдвинуть кучу не смог. Тогда Степанов сказал.
– Павел слушай меня и делай, что я скажу. Поднимай лопату до упора, потом бросай ее, как можно резче и когда она воткнется в кучу отъезжай. Получилось. В течении двух с небольшим часов кучи были размазаны по площади. Степановцы, взмыленные,. с мокрыми спинами, сбрасывая пот со лбов трудились как заведенные. Изнемогшие, все ушли в дом. Николай налил всем по полному стакану водки, Павлу выдал двадцать пять рублей.
– Начало светать. Шабашники пошли на плотину. Она блестела, как новенькая, кое-где торчали бетонные заусеницы, но это было уже не важно. Тысяча, а может быть и тысяча двести рублей будет у каждого.
В этот же день на газике приехал Марков с прорабом. Приехали, посмотрели и остались довольны. Марков дал команду оплатить.
Степанов отправил свою команду на станцию, получил в кассе, почему-то одними десятками пять тысяч восемьсот рублей и попросил Маркова подбросить до станции. Последний рулил, а Николай отсчитал десятками пятьсот рублей и сунул Маркову в карман пиджака.
– Можешь не считать.