Постоянное боевое дежурство во всех полках несли по два взвода, но количество дежурных ракет иногда было и меньше двенадцати из-за необходимости в соответствии с графиком, завозить ракеты в ППР для проверки бортовой автоматики и других работ.
И немного «из будущего», о непредвиденном. В 1998 году мне предложили возглавить работы по утилизации ракет на бывшей ракетной базе в Часцах (километрах в десяти от Голицыно). Удивлению моему не было предела, когда увидел на стеллажах под открытым небом около сотни своих «старых знакомых» – ракет В300 207-й модели, с которыми расстался в 1961 году, т.е. более 35лет тому назад. За истекшие годы, со времени снятия в 1988 году системы С-25 с вооружения, оборудование и все сооружения базы, особенно заправочные комплексы, были сильно разрушены и временем и отсутствием надлежащего присмотра и ремонта. Но ракеты после прошедших со времени их поставки на базу десятилетий, постоянно подвергавшиеся воздействию переменчивой подмосковной погоды, выглядели, как только что вышедшие из ворот завода. Ещё большее, теперь уже восхищение, у меня вызвало внутреннее состояние ракеты. Пиропатроны, предназначенные для запуска ампульной батареи, открытия клапанов подачи горючего и окислителя в двигатель, воздуха высокого давления из шар-баллонов своим потребителям сработали очень чётко при подаче на них нужного напряжения. Обезопасив таким образом работающих (баки ракеты на отсутствие в них компонентов топлива были проверены мной ранее), вскрыли лючки для доступа к радиооборудованию. Поразительно, но даже минимальных следов коррозии или других разрушающих признаков визуально совершенно не обнаруживалось. Всё «нутро» этого сложнейшего технического устройства было совершенно чистым. Невольно вспомнился и куратор системы С-25 Л. П. Берия, сумевший в тех сложных условиях организовать производство сложнейшей ракетной техники с таким запасом прочности по её сохранности.
Но это воспоминания «из будущего», а я был назначен в 1957 году на должность старшего техника координатной системы станции Б-200 и приведенная выше, даже в очень неполном изложении, информация о зенитно-ракетном дивизионе являлась запретной, мягко выражаясь, ненужной для выполнения своих прямых обязанностей на конкретной аппаратуре. Мне же, допущенному в конце второго года службы к исполнению обязанностей оперативного дежурного КП полка, пришлось осваивать технологию перевозки ракет, порядок проверки прибывающих с баз ракет на ППР, порядок хранения, организацию заправки и подготовки их к пуску, принципы работы и устройство стартовой автоматики, охрану позиций и другие вопросы, касающиеся обеспечения боевой готовности средств полка. В обязанности оперативному дежурному вменялось руководство сокращёнными боевыми расчётами СНР и зенитно-ракетного дивизиона, подъём полка по «тревоге» и приведение средств полка в боевую готовность, в том числе и с заправкой ракет, а в случае неприбытия на КП командования – руководство боевыми действиями. Это были для меня дополнительные не менее шести 12-часовых дежурств в месяц, причём совершенно неоплачиваемые. При этом никто не снимал с меня обязанностей по обслуживанию закреплённой за мной аппаратуры, по несению дежурства в качестве дежурного техника и начальника боевого расчёта СНР.