– Ушей много лишних. И глаз, – опять лаконично пояснил Петровский, – ну что, Димас, все сделал?
– Да, все, – Фролов кивнул и извлек из кармана сотовый.
– Точно не сдрейфил? – уточнил Петровский, – смотри, я не заставляю. Он намеренно поставил вопрос именно так, чтобы гордость Фролова уж точно не позволила отказаться.
– Я же здесь, – Дмитрий пожал плечами, – не знаю, зачем тебе это и что ты планируешь делать дальше, но слушай…
С этими словами он включил запись и, скрестив руки на груди, встал к приятелю вполоборота. Петровский покосился на него и стал слушать второй разговор с проректором Селиверстовым.
– Олег Васильевич, я хорошо подумал. И я не хочу отказываться от выборов в президенты профсоюза…
– Да? А по-моему, ты плохо подумал. Может, пойдешь и подумаешь еще?
– Нет… нет, я подумал хорошо. Я буду участвовать, это мое окончательное решение…
– Смотри-ка, какой уверенный в себе молодой человек. И что, не боишься трудностей, а? – в голосе послышалась плохо скрытая угроза. Затем последовала небольшая пауза и снова ответ Фролова.
– Олег Васильевич, я… я вас прекрасно понял. И… вы меня не запугаете. Я буду участвовать, я знаю свои права… я знаю, кто вы, но больше не потерплю угроз…
– Что ты сказал?!
– Я… я сказал, что не боюсь ваших угроз. Если будете дальше на меня давить, я буду жаловаться…
– Послушай меня, сопляк, ты, видно, не понял, с кем разговариваешь?! Может, тебе объяснить по-другому?!..
Петровский выключил запись и аккуратно убрал телефон Фролова в свой карман.
– Хорошо, – негромко сказал он, – этого достаточно…
Петровский посмотрел на начавшего поворачиваться к нему Дмитрия. А затем без предупреждения со всей силы ударил его в нос. Не ожидавший такого от приятеля Фролов вскрикнул и пошатнулся, одновременно сглотнув собственную кровь. Петровский сделал резкий шаг вперед и добавил коленом в пах, отчего Дмитрий инстинктивно согнулся. А затем нанес новый сильный удар сбоку в голову…
Фролов окончательно потерял равновесие и, упав, ударился о борт собственной машины. Такой агрессии от друга он не ожидал и потому не мог ни защищаться, ни адекватно среагировать, лишь скуля, прижался к машине, закрывая разбитое лицо руками. Петровский опять шагнул вперед и, воспользовавшись тем, что Фролов приподнял голову, зарядил в глаз.
– Костян… Костян, ты чего?! – всхлипнул Фролов, держась за разбитое лицо красными от крови руками. Нос был разбит, под глазом образовался приличный синяк, из рассеченной брови тоже текла кровь…