– Ладно, не умничай, забирай вот этих троих и уматывай с глаз долой.
Новоиспечённый наставник увёл из нарядной троих прыщавых юнцов, чтобы показать, где находится баня, чистая и грязная раздевалки, а потом помог получить на складе спецовки, сапоги, каски, портянки, в ламповой – светильники и самоспасатели.
– На сегодня всё, а завтра чтобы без опозданий на первый наряд! И чтоб у каждого был тормозок и фляга с водой. Без этого в шахту никого не пущу. Всем понятно? Тогда до завтра.
Как же он любил педагогические моменты в своей работе! В нём пробуждались одновременно все великие педагоги не только современности, но и прошлых веков. Причём все сразу в одном лице. Справедливости ради следует заметить, что, сколько бы Макарыч ни издевался над своими учениками, другим в обиду их не давал и старался, пусть даже в шутливой форме, передать свой немаленький профессиональный опыт.
Когда у Сосновского появлялись ученики, это был праздник не только для него, но и для всех, кто работал рядом. Причин было две. Первая – будет весело, и вторая – смеяться будут преимущественно над другими. А посмеяться над другими – это мы с превеликим нашим удовольствием. Все с нетерпением ожидали всплеска юмора от Сосновского.
Не успели горняки опуститься на верхнюю посадочную площадку (по-нашему «ожидаловку») и усесться на лавочки, как кто-то, самый нетерпеливый, спросил:
– Макарыч, а скажи, сегодня к тебе молодуха в автобусе никакая не приставала?
Молодуха – любимая тема Сосновского. Он нагло перевирал старые анекдоты, преподнося их как подлинные истории, якобы имевшие место в его жизни. Многие по сто раз уже их слышали, но с удовольствием могли послушать ещё раз, поскольку рассказчиком Макар Макарович был незаурядным.
– А как же, – живо откликнулся он. – Еду сегодня в автобусе. Давка-а… Ну, как обычно. Сесть негде, а тут гляжу – сидит на боковом сидении молодуха, расфуфыренная вся, накрашенная рублей на двенадцать, не меньше. Юбочка коротенькая – аж пупок видно. А самой лет пятнадцать, не больше. Я ей говорю: «Девушка, уступила бы ты старику место». Она молчит, даже бровью не повела. Я опять: «Девушка, ты ещё молодая, могла бы постоять, а у дедушки ножки устали, уступи место. Тебя что, в школе не учили, что старших нужно уважать и место уступать в общественном транспорте?». Она посмотрела на меня, как мой предок смотрел на Врангеля, и говорит: «Дед, иди ты на…». Я её начал воспитывать: «И не стыдно? Такая молодая, а так нехорошо ругаешься. Ты его хоть видела, что так говоришь?». А она мне: «Дед, если тебе их все в спину воткнуть, что я видела, то ты бы на ёжика был похож».