Собираясь домой и упаковывая чемодан, Лёха с грустью посмотрел на гантели и задумчиво произнёс:
– И на кой мы тащили сюда эти железяки? Назад, убей меня, я их не повезу. Пусть остаются здесь, как память о нашем чудесном отпуске.
«Для кого чудесном, а для кого и не очень», – подумал я, но вслух произнёс:
– И не жалко бросать такую вещь?
– Если тебе жалко – забирай. Дарю! – сделал приятель широкий жест и тут же уточнил: – Только назад тащить их будешь сам. Обе!
Я мысленно прикинул: в сумме гантели весили 15 кило – больше, чем весь мой багаж, включая одежду, ракушки, камушки и прочие сувениры. Тяжеловато будет! Но жаба давила: бери!
– А что, и возьму! – бодро воскликнул я. – Не пропадать же добру.
Домой добрались без единого приключения, хотя я был не против ещё раз встретить Зару. Эта цыганка сумела-таки влезть мне в душу. Но сколько ни бродил по рынку в ожидании отправки поезда, Зару так и не увидел.
Дома я с удовольствием раздавал родным сувениры и делился приятными впечатлениями, мудро умалчивая о неприятных. И тут отец мне говорит:
– А у меня, сынок, тоже есть для тебя подарок.
Он вышел в другую комнату и тут же вернулся, держа в руках точно такие же гантели, какие достались мне от Лёхи.
– Вот! – с гордостью пояснил батя. – Наш завод начал выпускать. Начальник цеха – мой друг, говорит: «У тебя пацаны, возьми, пусть занимаются на здоровье». Не буду же я отказываться.
– Спасибо, батя! – поблагодарил я, доставая из саквояжа такие же гантели.
Мы долго смеялись. Теперь у меня о том замечательном времени сохранились не только хорошие воспоминания, но и две пары чудесных гантелей.
Мы родились с ним в один день. Меня принесли из роддома, а его из угольного сарая. Меня нарекли Вовкой, а ему дали более звучное имя – Жозя. Точно утверждать не могу, но подозреваю, что инициатива дать коту такое необычное прозвище принадлежала моему брату Васе. Он всегда придумывал слова, понятные только ему, но со временем они становились достоянием всей семьи.
Жозя рос быстрее меня и потому чувствовал себя моим старшим братом и покровителем. Он снисходительно позволял мне делать с собой то, за что другой мог жестоко поплатиться, особенно если он не был членом нашей семьи. Однажды к нам по каким-то делам зашёл сосед, дядя Федя. Жозя спокойно лежал на табуретке, никого не трогал. Дядя Федя хотел освободить место для себя и попытался смахнуть уже выросшего кота с привычного лежбища. Зря он это сделал: панибратство Жозя мало кому прощал. Мощным ударом лапы с выпущенными когтями он глубоко распорол руку соседа. Хорошо, что мама моя работала фельдшером и была рядом в этот момент. Обрабатывая и перевязывая рану возмущающемуся мужчине, она терпеливо объясняла ему, что с животными нельзя так грубо обращаться.