– А ты что на тропинке села, учишься летать? – она присела около голубки и поднесла к ней свою руку.
Голубка испугалась, взмахнула крыльями и взлетела, отлетев метра на два.
– Учись, учись, мамка твоя, небось, наблюдает с ветки, переживает. Лети голубка сизокрылая.
Голубка сидела в траве и поглядывала на девушку.
– В гнездышко лети ты, уже скоро ночка, своего обнимешь нежно голубочка. Где ж ты заблудилась, волновался милый, он тебя так любит, голубь сизокрылый, – запела Маричка.
Голубка взмахнула крыльями и взлетела на ветку цветущей калины. Девушка засмеялась и продолжила:
– Я не потерялась, деточек смотрела, чтоб они заснули, сладко песни пела. Будто бы цветочки детки подрастают, научи летать их, пусть они летают. И как солнце село, – продолжала Маричка, – вышел месяц сивый, обнимал голубку голубь сизокрылый. Отдохни немножко, я согрел местечко, ты моя голубка, ты мое сердечко.
Маричка остановилась, заметив недалеко от ручья побеги полевого хвоща.
– Хвощик, незаменимый помощник при лечении гноящихся ран, полезай в корзину.
Девушка направлялась в сторону рощицы, за которой был небольшой ельник. Тут Маричка увидела бабу Одарку, тоже травницу, лечившую раненых бойцов.
– Доброго здоровья, баба Одарка, – поприветствовала девушка.
– Здорова была, Маричка, тоже травы собираешь? – спросила бабушка.
– Решила пополнить запасы, много раненых. Вы медуницы нарвали?
– Да, медунка помощница ранозаживляющая, иди, тут ее целая поляна. И подорожник там.
– Спасибо, баба Одарка, пойду, нарву. Я иду в ельник за живицей.
– А я не дошла до ельника, да и банку я не взяла, – ответила бабушка.
– Так я наберу, поделюсь с вами, – предложила девушка.
– Спасибо, я не откажусь, коли принесешь. Ну, бывай, – попрощалась бабушка.
– Привет Оксане, – крикнула Маричка.
– Передам, передам, – отозвалась бабушка.
Оксана Грымчук была дочкой ее старшего сына, погибшего в тридцатом году, когда девочка еще не родилась.
Вечерело. Маричка стелила постель для сна. День выдался трудным – делала отвары, готовила присыпки, отжимала сок, ходила в лазарет лечить раненых козаков и пленных. Козаки, кто уже оклемался от ран, непрестанно шутили с ней, хвалили, а некоторые, молча, восхищенно поглядывали в ее сторону.
Маричка расчесывала волосы и, вспоминая шутка козаков, улыбалась. Расчесавшись, она открыла окошко, вдохнула ароматный вечерний воздух, полный запахов цветов, скошенной травы, и услышала пение соловья. Такое затяжное «фюиюи-юиюи», а потом «пуль-пуль-пуль-пуль».