Хорошо, кажется, старик закончил свою бесконечную речь, ибо зал
взорвался аплодисментами и громогласными многочисленными криками по
славу Империи и славу 6-му протекторату. Я тоже для проформы жидко
похлопал в ладоши, все-таки Василий Иванович старался, и тут же,
заметив что левитирующий помост начал опускаться, направился в его
сторону. Я хотел перехватить генерал-губернатора на выходе из
капсулы, но планам моим помещала огромная толпа из молодых
добровольцев, которая ринулась к приземлившейся платформе.
Совсем молодые воины собравшиеся в септе были так одухотворены
речью Козицына, что самые восторженные из них бросились к адмиралу
и подхватив немного растерявшегося, но улыбающегося губернатора на
руки, начали подбрасывать старика вверх. А после под хвалебные
возгласы понесли над своими головами к выходу из помещения на
широкую лестницу ратуши, где на площади уже шумело море из десятков
тысяч людей, альтарианцев и карринатов – жителей центрального
мегаполиса планеты, пришедших поприветствовать своих защитников и
поддержать их...
В общем, как я не старался подобраться к Козицыну, в такой
суматохе сделать это было попросту невозможно. Более того, меня как
осиновый листок подхваченный бурей, носило в этом водовороте из
сотен и тысяч людей. Тут не то что добраться до
генерал-губернатора, выжить бы и не быть раздавленным беснующейся
толпой. Такие случаи бывали, но мне, как бывшему адмиралу не очень
хотелось такой непочетной смерти...
Через минуту я начал чувствовать, что уже задыхаюсь в тесноте.
Боевых доспехов, которые бы защитили, на мне, как и на остальных
добровольцах, надето не было, вход в септу с оружием и в броне был
строжайше запрещен. От этого стало еще грустней. Полностью наплевав
на Василия Ивановича и оставив планы как до него добраться, я уже
начал озираться по сторонам ища за что бы мне ухватиться, чтобы не
быть раздавленным и выскользнуть, наконец, из этой консервной
банки.
Как ни напрягал я свои мускулы, выбраться из кучи мала мне не
удавалось. Еще секунда и я оказался бы у дверей ратуши, где была
самая давка, так как радостная толпа устремилась к выходу и теснота
здесь была максимальной. Вот уже несколько десятков людей упали, не
удержавшись на ногах, их стоны и крики о мольбе раздавались сейчас
по всей септе. Все новые и новые люди, запинаясь о тела, валились
наземь, а меня несло именно туда.