Это было еще хорошо с той точки зрения, что альтарианцы и
карринаты, которых на планете проживало большинство сильно были
зависимы от примет и конечно же гибель людей в давке на собрании
добровольцев могло отрицательно сказаться на настроениях местного
населения. Люди в этом плане были куда прагматичней, не принимая
всерьез суеверия местных. Однако землян среди колонистов на
планете, да и в принципе во всех освоенных звездных системах
Империи, насчитывалось менее десяти процентов...
— Вовремя ты мне подсказал, Александр Иванович, про двери, —
пробасил полковник Наливайко, через минуту снова оказавшийся рядом
со мной.
Между тем сотни и сотни добровольцев выходили из здания септы и
заполняли собой широкую лестницу у входа, а огромная толпа
гражданских продолжала криками и аплодисментами приветствовать
адмирала Козицына, все так же горделиво восседавшего на плечах,
несших его солдат, улыбающегося и приветственно кивавшего
окружающим людям.
— Похоже, увидеться с генерал-губернатором сегодня не судьба, —
недовольно пробурчал я, видя, как неуклонно отдаляется от нас
Василий Иванович и его «почетный» эскорт.
— Зачем он тебе дался? — спросил Яким, снова в порыве чувств
обнимая меня. — Козицын, как нацепил на себя знак имперского
вельможи и взял в руку жезл губернатора протектората, превратился в
надменного павлина... Помню, в былые годы еще при существовании
Российской Империи старик казался куда проще...
— Раньше у Василия Ивановича не было нескольких тысяч звездных
систем в управлении, — ответил на это, я. — К тому же я не
согласен, что адмирал стал высокомерным, просто должность обязывает
держать стиль...
— Давно ты с ним не виделся воочию? — усмехнулся Наливайко,
похлопав меня по плечу.
— Не помню уже, когда последний раз встречались... Года четыре
тому назад, может пять...
— Вот-вот, — продолжал полковник, — а я регулярно, поэтому-то
так и говорю... Ты, Александр Иванович, вроде не молодой человек
уже, а до сих пор веришь в то, что люди под грузом власти, денег и
желаний не меняются... Поверь мне, Козицын уже давно не тот
старый-добрый казачий адмирал и отважный вояка... Скурвился и
зажрался, как и многие из наших былых товарищей...
— Оставь, не может быть такого, — я по-прежнему стоял на своем,
даже мысли не допуская назвать Василия Ивановича Козицына подобными
словами.