Эта ошибка оказалась для отряда мятежников роковой. Восстановив
мощности своих кораблей после очередного прыжка, на что ушло всего
несколько минут, благо подготавливаться к следующему прыжку уже не
надо было, я выстроил свою 11-ую добровольческую когорту в подобие
боевой «фаланги» – плотного строя в несколько слоев или проще
сказать порядков, предназначенного для фронтального прорыва, и
повел ее по направлению к столичной планете системы.
Мятежники наше приближение заметили еще издали, примерно за
десять миллионов километров, насколько позволяли мощности из
сканеров. Если бы не превосходство в количестве кораблей, имеющихся
в наличии у нашего противника, они, пользуясь большим расстоянием,
сумели бы легко скрыться от приближающейся имперской когорты,
совершив прыжок в одну из соседних систем. Однако командующий
повстанческим флотом – генерал по имени Жан Варан (забавно и в
рифму) сравнив количество и боевые характеристики кораблей,
самоуверенно решил остаться на месте и дождавшись нашего прибытия к
орбите планеты, атаковать и рассеять по космосу какие-то там пять
сотен легких крейсеров, ведь у него под началом имелось таких же
самых крейсеров почти в два с половиной раза больше.
Варан, конечно же, заметил в построении «фаланги» медленно
двигающейся к нему, и наши с Наэмой и Якимов корабли высокого
уровня, а так же почти сотню ветеранских «линейных» крейсеров.
Однако не испугался этого, во-первых, потому что находился на борту
собственного флагмана – крейсера, как и мой «Одинокий» – пятого
уровня оснащенности, а значит равного мне по мощи артиллерии и
защищенности корпуса. Во-вторых, рядом с флагманом генерала Варана,
находились два линейных корабля так же с очень высокими
характеристиками и с опытными командами на борту. Эти два линкора
выполняли роль охранения флагманского крейсера и постоянно
сопровождали его.
Генерал Варан разумно полагал, что в сражении, которое
намечалось вот-вот, свяжет боем мой «Одинокий», а линкоры сделают
тоже самое с «Вишенкой» и «Бешеным быком», в то время как тысяча
двести вымпелов его эскадры разделаются с жалкой имперской когортой
и в случае чего придут на помощь своему командиру, довершив дело со
мной и моими центурионами. В принципе логика у Варана имелась,
единственное, в чем он ошибся, так это в том, что посчитал себя и
свой крейсер равными мне и моему «Одинокому».