– Эй, Дар! Ну и здоровый же ты! – окликнул меня начальник
караула.
Рыкнул в ответ, махнул хвостом и выпрыгнул в открытое окно. Там
по широкому внутреннему двору до главных ворот и через массивный
мост в лес, все дальше и дальше. Лапы без долгих тренировок с
непривычки ныли, но мы со зверем знали, малейшее промедление может
стоить крохе жизни, а потому, стиснув зубы, волк летел быстрее
птицы, преодолевая немыслимое для обычного человека, да и для
многих двуликих расстояние. Ни лесные чащи, ни горные быстрые реки
не могли остановить его.
В самый глухой и темный час ночи, когда даже Луналия на время
покидает своих детей, черный с проседью волк ввалился на порог
добротного дома, срубленного из толстых бревен. Он безмерно устал,
едва ворочая лапами.
– Добрался-таки, старый, – удовлетворенно произнес шаман и
поднялся с удобного кресла у огня, где он ожидал появления давнего
друга.
Забрав со стола заранее подготовленную миску с особым зельем,
возвращающим силы, поставил ее перед зверем.
– Пей давай, нужно спешить. Обратную дорогу ты не сдюжишь, а
времени почти не осталось, – по-доброму ворчал он, пока волк жадно
лакал. – Проверю пока, не забыл ли чего. Память уже не та, –
расстроено покачал головой древний шаман и зарылся в сумку. – А
теперь вперед в обратный путь. Нам во что бы то ни стало нужно
успеть до рассвета.
Подземелье Темной твердыни
Огромный зверь, чья шерсть была чернее самой ночи, бесшумно
крался по коридорам замка, двигаясь к единственной цели. Ему нужно
было увидеть ее, услышать легкое дыхание, почувствовать всей кожей
биение сердца. Волк в отличие от человека сразу понял: малышка –
дар богини для них обоих, только для двуногой ипостаси еще и
искупление за ошибки его далеких предков, предопределивших судьбу
всего клана на долгие века вперед. Гордыня застила глаза князя,
холодом сковала сердце. Он не видел дальше собственного носа,
причиняя черному волку физическую боль, не подпуская к паре. Вот
теперь, когда человеческая половина крепко спала, волк вырвался
из-под контроля. Холодное сырое подземелье, где никогда не бывает
солнечного света, по велению владыки отныне станет домом для
девушки. Вот и единственная непустая сейчас камера. Волк поежился,
подбираясь ближе. Там, за прочными решетками на вонючей подстилке
лежала девушка. Дыхание с хрипом вырывалось из груди. Нехороший жар
ее тела ощущался даже здесь. Малышка неподвижно лежала на боку
спиной к зверю, что всей душой рвался к ней, но не мог себе этого
позволить. Большое сердце зверя кровоточило. Он подполз к самой
решетке и лег на брюхо, не сводя больного взгляда с пары.