Печальная панорама открылась перед Хирургом. Огромный шумный
мегаполис теперь молчал. Но в этом молчании слышался тихий зловещий
гул, точно тысячи мертвецов бубнили проклятья в адрес тех, кто еще
ходил по земле. Жилая часть Краснодара скукожилась до размера
спального района. Город разбился на несколько общин, и они с каждым
днем все жестче конкурировали за оставшиеся ресурсы.
- Домой, пора домой, - доктор не увидел ничего интересного и
полез вниз. Но как только он спустился, за спиной раздался хриплый
крик:
- Стоять! Руки поднял! Ты кто такой?! Это наша территория! Чего
тут шаришься?!
Хирург осторожно повернулся, миролюбиво демонстрируя открытые
ладони:
- Я ничего не взял. Просто осматривался…
- Осматривался он, - проворчал бритоголовый детина квадратного
телосложения. Ростом незнакомец был невысокого, зато с могучими
широченными плечами, короткой толстой шеей и злобной круглой
мордой. Рядом стояли два подростка с такой же брутальной
фигурой.
- Вали отсюда, чесоточник! На первый раз прощаю, но если еще
встречу - сразу кишки выпущу, - прогудел амбал, направив в лицо
доктору дробовик «Beretta».
- Пап, можно я в него пальну разок? – начал клянчить сынуля,
точно речь шла о мишени втире.
Худое лицо доктора испуганно вытянулось, ноги подогнулись, будто
рюкзак потяжелел в три раза.
Батя колебался:
- Жалко на этого чушка патрон тратить.
- Лови, пятнистый! – второй отпрыск швырнул камень, угодив в
ключицу.
Хирург побежал. Он четко усвоил правило, что когда говорят
«вали», надо валить. Папаша мог передумать в любой момент и
разрешить детишкам поупражняться в стрельбе.
- Урод чесоточный! Катись подальше со своей заразой!
- Чтоб тебя быстрее клещи сожрали!
- Увидим – убьем!
Крики, угрозы, проклятья, улюлюканье, презрительный смех неслись
вдогонку. Второй братец тоже кинул булыжник, но промахнулся.
Банка сайры болталась в рюкзаке и ощутимо била доктору по спине.
Но дробь сделала бы ему еще больнее, поэтому Хирург не
останавливался. В таком темпе его хватило на две минуты. В печенке
резко закололо, тяжелая одышка разрывала легкие. Горло першило так,
что казалось, оно потрескалось изнутри как раскаленная солнцем
земля. Беглец согнулся пополам. Его не преследовали, но
расслабляться не стоило. Отдохнёшь лишнюю минуту и упокоишься
навеки.
Хирург перешел на шаг. Он часто оглядывался, задыхаясь от боли и
злобы. Так хотелось всех их перебить – всех, кому тупо повезло
остаться «чистыми». Почему-то эти людишки вдруг возомнили себя
особенными, даже избранными - надеждой человечества на воскрешение.
А всех, кого коснулась болезнь, оптом записали в черный список.
Чесоточники, пятнистые, чумные, клещевеки - как их только не
называли. Зараженных боялись и ненавидели, пятна означали смертный
приговор. Нет лекарства. Нет надежды. Нет будущего.