Мажор Димка жил не в центре города, как можно было подумать, а в далёкой себарбии: клубная фауна часто изображает из себя не то, что есть. Несмотря на влюблённость Димки в тувинскую модель – мы ехали с пересадками, куда Макар костей не гонял. Он не пригласил даму в театр, в ресторан, погулять в парке, он разрешил подъехать к себе. Напуганной жизнью Оле хорошее человеческое отношение казалось влюблённостью в неё.
Люди в метро периодически останавливали взгляд на Олиной рыжей маске, контрастирующей с шеей и руками. Она сосредоточилась на предстоящей встрече. Я видела, как взгляд Оли становится всё более затравленным и обращается внутрь.
Мы подошли к подъезду бетонной многоэтажки и стали ждать. Дима вышел – он был по-спортивному элегантен, но сильно пахло парфюмом. Он остановился как вкопанный, глядя то на меня, то на Олю.
– Привет! – Оля набралась храбрости и кокетливо улыбнулась. – А я с подругой!
Дима сделал шаг назад.
– Ты не она, ты не Труссарди!
– Ты что, это же я!
– Ты что, это же она! – вскрикнула я.
– Ты Оля, ты тусуешься в «Титанике» с Анжелой-проституткой, я тебя узнал. – Дима отрывисто и зло бросал слова через плечо, не глядя на Олю. – Ты давно за мной ходишь, я же просил тебя – не звони мне, ты мне не нравишься! Ты страшная.
Дима стремительно прошёл мимо нас и направился в центр двора, на волейбольную площадку, где играли несколько парней.
Оля, застыв, хлопала глазами, по оранжевой маске потекли слёзы.
Я решительно двинулась за Димой на волейбольную площадку. Я встала перед сеткой, прервав игру, и посмотрела Диме прямо в лицо. Остальные парни начали свистеть и ругаться.
– Ты зачем так Оле сказал?
– Она меня обманула.
– Ну и что? Ты не видишь, она в тебя влюбилась? Обязательно быть такой сволочью, говорить такие грубые слова? И почему ты сказал, что она страшная? Она ничем не хуже той модели, понял?
Я развернулась и увела Олю за руку к метро. Всю дорогу она бурчала, что я её лучший друг.
* * *
За кухонным окном я созерцала больницу, выстроенную напротив. Я представляла, как из-за поворота выплывали дамы в кринолинах, а над ними медленно опускались в воздухе красные кленовые листья.
Зазвонил кухонный телефонный аппарат, на втором звонке запищал определитель номера.
– Алло.
– Привет, это Дима.
– Какой Дима?
– Ты притворяешься, что не помнишь.